Глава 4.
Штурмовики над Карпатами
Впереди перед нашим 4-ым
Украинским фронтом были Карпатские горы. Как естественный рубеж, они
и сами по себе были большой преградой. Да еще немцы, используя
горно-лесистый рельеф местности, создали здесь густую и
разветвленную сеть оборонительных сооружений: опорные пункты
перекрывали все дороги, долины рек, выходы к населенным пунктам и
проходы в глубину обороны. По государственной границе, вдоль
Главного Карпатского хребта, была сооружена главная полоса обороны
противника, состоящая из долговременных огневых точек и
противотанковых препятствий, усиленных укреплениями полевого типа.
В этих условиях можно было
добиться успеха, прорыва, так называемой, линии Арпада, только путем
тактики обходных маневров, используя небольшие войсковые
подразделения в пределах роты, батальона и в отдельных случаях
полка. Танки же и артиллерия могли двигаться только по дорогам,
которых в Карпатах не так уж много, да и те своими укреплениями враг
сделал непроходимыми. Густые высокие леса затрудняли ориентировку
войск, но создавали им благоприятные условия для маскировки.
Конечно, в условиях горного театра
Карпат войска могли действовать только после тщательной подготовки.
Из-за весьма ограниченных возможностей применения танков и
артиллерии в горах очень остро вставал вопрос об использовании
штурмовой авиации, как для разведки и уничтожения резервов
противника, так и для непосредственной поддержки пехоты на поле боя.
В связи с этим боевые полеты,
которые мы выполняли над горами еще в начале августа 1944 года,
имели своей целью не только разведку и удары с воздуха по
обнаруженному противнику. Перед нами, воздушными разведчиками,
командованием была поставлена еще одна сложная задача - опытным
путем определить, в какой степени возможно приведение штурмовой
авиации в условиях горно-лесистой местности Карпат.
Командир 565 штурмового авиаполка
подполковник В.И.Сериков, разъясняя нам эту задачу, говорил: -
Летчикам-штурмовикам никогда но приходилось воевать в горах, у нас
нет опыта ведения боевых действии в горной местности, полеты в горах
имеют свои особенности с точки зрении аэродинамики и аэронавигации.
Восходящие вертикальные потоки воздуха в результате обтекании
склонов гор, затрудняют маневрирование самолетов. По этой причине,
очевидно, придется подходить к цели на больших, чем обычно, высотах.
Быть осторожнее при пикировании и отходе от цели. Особенно быть
осторожными при полетах и ущельях и горных долинах.
Первые же полеты на разведку в
горы показали, что командир был прав, рано утром все горное долины
закрыты туманом, который к 10-11 часам дня начинает подниматься
вверх и образует над горными перевалами облачность мощностью
примерно в 5-6 баллов. Эти облака в сочетании с густыми массивами на
склонах гор сильно затрудняли визуальную ориентировку и особенно
разведку противника, который хорошо маскировался в лесу.
Приходилось и нам
приспосабливаться к новым условиям, менять тактику разведки и удара
по цели. Если на ровной местности самым надежным способом
обнаружения противника был бреющий полет, то здесь в горах, пришлось
осваивать фотографирование с высоты до 1,5 - 2 тысячи метров по
прибору, особенно железнодорожных станции, узлов шоссейных дорог,
оборонительных сооружений и других объектов противника. Все летчики,
летавшие первыми в Карпаты, в том числе и я, на вопрос: "Можно ли
использовать самолеты Ил-2 в боевых условиях Карпатских гор?" - дали
положительное заключение.
18 августа наш полк
перебазировался с аэродрома Дулибы на аэродром Грушув, недалеко от
города Дрогобыча. Аэродром Грушув, располагавшийся на заливном лугу
около небольшой речушки - притока Днестра, создавал у нас идиллию
"мирной" жизни на сенокосе. Трава была уже скошена и сложена в
копны. Вдоль реки, на границе летного поля, росли огромные
развесистые ивы, под сенью которых были замаскированы наши самолеты.
На берегу речки каждый механик сделал свои шалаш, наполненный
ароматом яблок и сена. Командование и летный состав полка жили в
большом доме села Грушув за речкой, через которую был устроен
хлипкий мостик. Утром у этого мосточка стоили местные жители с
корзинами, полными фруктов, или рассовывали нам яблоки и груши по
карманам приговаривая при этом: - Берите, берите! Платы не надо,
только крепче бейте проклятых извергов-фашистов!
Здесь мы отпраздновали день
авиации совместно с гостами - представителями общественности города
Станислава, которые в знак благодарности за освобождение их города
привезли с собой вина и бочку пива.
Учитывай предстоящие трудности
ведения боев в Карпатах, личный состав полка приступил к напряженной
учебе. Летчики много занимались наземной подготовкой, повторили
некоторые вопросы аэродинамики, аэронавигации, метеорологии, техники
пилотирования в сложных условиях, бомбометании в горах и т.д. Затем
были организованы и проводились полеты по радиополукомпасу РПК-10 и
полеты на бомбометание и стрельбу реактивными снарядами из пушек и
пулеметов по целям на полигоне. Причем тренировки в радионавигации
проводились с использованием так называемой "кочующей" приводной. По
окончании программы сдавали экзамены на класс по радиосвязи. А из-за
отсутствия специальных щитов, тренировки в стрельбе реактивными
снарядами ("эрэсами") производились но копне сена на заболоченном
лугу.
Здесь же разгорелась острая борьба
о методах фотоконтроля результатов бомбоштурмовых ударов. Некоторые
товарищи отстаивали плановую съемку, а большинство летчиков стояли
за перспективную съемку, которая в итоге одержала полную победу.
Плановая съемка не применялась у нас потому, что при ней надо было
строго выдерживать высоту, скорость и направление. А это как раз то,
что надо было зенитчикам противника, чтобы сбить самолет. Но при
этом методе на малых высотах в кадр попадает слишком мало
информации.
Однажды начальник штаба полка
майор Христич приказал летчику Плетень заснять то, что он увидит во
время полета на разведку. Плетень выполнил приказание, заснял на
"горке" плановым методом колонну повозок. Но в кадре оказалась всего
лишь одна повозка, запряженная вовсю скачущими лошадьми и без
седоков, которые вывались со страху.
Перспективная фотосъемка победила.
Она выполнилась фотоаппаратами, установленными в передней части
гондолы шасси самолета, во время пикирования крутого или отлогого
планирования, а также на выводе из пикировании аппаратом,
установленным в фюзеляже под углом назад для контроля результатов
бомбометания.
В Грушуве проводились общие
собрания личного состава, на которых обсуждались задачи предстоящей
операции. В беседах и лекциях командир полка подполковник Сериков,
замполит майор Рысаков, парторг майор Кукельштейн и другие подробно
разъясняли летчикам и другим авиаспециалистам их роль в выполнении
стойких задач по разгрому врага в Карпатах.
Но особенно долго готовиться к
предстоящей операции нам не пришлось. Обстановка требовала
решительных и срочных действий. 29 августа 1944 года началось
восстание словацкого народа против гардистской и немецко-фашистской
тирании. Повстанцы создали к 31 августа два оборонительных района с
центрами в Банска-Бистрица и Липтовски Святой Микулаш. Восстание
переросло с самого начала рамки военного переворота, готовившегося
лондонской эмиграцией и местной буржуазией. Широкие слои словацкого
народа решительно встали на путь вооруженной борьбы с оккупантами,
поэтому восстание стало действительно национальным и
освободительным. Восставшим требовалась всесторонняя военная помощь,
за которой они и обратились к Советскому Союзу.
2 сентября 1944 года Ставка
Верховного Главнокомандования приказала 1-му и 4-му Украинским
фронтам подготовить и не позднее 8 сентября начать наступление из
района Кросно, Санок в общем направлении на Прешов, выйти к
чехословацкой границе, до которой здесь было 30-40 км., и
соединиться с повстанцами.
Последним подготовительным
мероприятием для летчиков нашего полка к предстоящей операции была
поездка на передний край обороны наших войск.
Цель этой поездки заключалась в
том, чтобы ознакомить командно-летный состав с особенностями района
предстоящих боев, провести рекогносцировку местности. 6 сентября
1944 года ведущие групп на грузовой автомашине рано утром выехали с
аэродрома Грушув к городу Санок. Дорога проходила вдоль линии фронта
через Драгобыч, Самбор, Перемышль и другие города и населенные
пункты. Проехав более четырех часов, мы остановились в населенном
пункте Залуж, у подножья довольно крутого склона горы, покрытого
редкими деревьями и кустарником. Здесь нас встретил сопровождающий
офицер из наземных войск, который повел нас пешком по тропе вверх,
на вершину горы. Через 30-40 минут мы уже были на наблюдательном
пункте, искусно замаскированном под местность на вершине горы.
Нам объяснили, что мы сейчас
находимся на переднем крае обороны наших войск на несколько
километров юго-восточнее города Санок. Погода стояла солнечная.
Перед нами на юг открывалась очень красивая панорама с горными
пейзажами. Южный склон горы, на котором мы стояли, был открытый и
без деревьев. Там внизу проходила самая передняя траншея, в которой
находились наши сторожевые посты. Они сменялись только ночью, так
как днем туда пройти незамеченными было невозможно.
В трехстах метрах или
полукилометре от нашей траншеи проходила траншея противника, в
которой находился враг, между передними траншеями была линия
соприкосновения войск. Противник находился от нас в южном
направлении, на северном лесистом и отлогом склоне соседней горы.
Так что от вершины горы, с которой мы вели наблюдение, до вершины
соседней горы, где размещался противник, было расстояние около 8
километров, и сколько мы ни напрягали свои глаза, чтобы хоть
что-нибудь увидеть на его территории, свидетельствовавшее о
присутствии войск, так ничего и не увидели. Маскировка была
отличная. И если бы не свист изредка пролетавших над нашими головами
снарядов и грохот их разрывов, то можно было подумать, что никакого
фронта здесь нет.
Нам трудно было представить себе,
что через два-три дня здесь загрохочут сотни стволов артиллерии,
загудят моторы самолетов, с которых будет сброшено тонны авиационных
бомб и выпущено тысячи снарядов, залязгают гусеницами танки и пойдет
вперед цепями с короткими перебежками наша пехота. А пока мертвая
тишина... Во время обратного спуска с горы высоко в небе зад нашими
головами пролетел одиночный самолет в сторону противника. Кажется
это был истребитель, а может быть разведчик, но только нас всех
поразил звук, исходивший от него. Казалось, что летит не один
самолет, а целая эскадрилья - оказывается горы искажают звук,
значительно его усиливая. Это было для нас открытием.
Домой выехала мы к вечеру. Вскоре
наступили сумерки и стало совсем темно. Вдруг навстречу нам
подвились черные огромные чудовища. Присмотревшись к ним, мы увидели
наши танки, которые большой колонной с интервалом примерно 30 метров
друг от друга без света, с выключенными фарами, шли к линии фронта.
Мы посторонились. Наша машина свернула с проезжего пути,
остановилась по другую сторону кювета дороги, и долго пришлось
ожидать, пока прошла колонна. У всех нас были одни мысли, выражавшие
восхищение таким грозным оружием, каким были танки, особенно
страшными они показались нам ночью. Ребята между собой шутили, что,
мол, заденет танк слегка своей гусеницей за нашу машину, и ничего от
нее не останется. Придется нам пешком добираться до своего
аэродрома. Танки нам напоминали о реальной подготовке к очередной
военной операции. Проделав на грузовой автомашине за один день около
300 км, мы поздно ночью возвратились на свой аэродром. Это была
очень полезная поездка в смысле расширения нашего кругозора, как
военных специалистов, и для облегчении нам ориентировки в начале
операции, чтобы лучше взаимодействовать с наземными войсками.
Операция по преодолению Карпат с
целью соединения со словацкими повстанцами началась 8 сентября 1944
года на узких участках линии фронта в районе города Кросно силами 38
армии 1-го Украинского Фронта и 9 сентября - юго-восточнее города
Санок силами 1-й гвардейской армии 4-го Украинского Фронта. Первое
направление было главное, второе - вспомогательное.
Авиационная поддержка 1-й
гвардейской армии возлагалась на 224-ю штурмовую авиационную
дивизию, которой командовал генерал-майор авиации М.В.Котельников, и
на 3-й гвардейский истребительный авиационный полк 8-й воздушной
армии.
В то время операцию по преодолению
Карпат почему-то все мы в полку называли "форсированием" Карпат. Как
известно из военного искусства, термином "форсирование" называют
преодоление войсками рек и других водных препятствий под огнем
неприятеля. Очевидно, сложность взаимодействия войск разных родов,
трудность продвижения их в горах - и объединили эти понятия.
И действительно, эта военная
операция не была похожа на другие, проводившиеся на равнинной
местности. Здесь не было "классического" прорыва линии обороны
противника, ввода в прорыв подвижных бронетанковых и
механизированных соединений, которые бы деморализовали тылы врага и
обратили их в бегство. Операция по "форсированию" Восточных Карпат
характеризуется непрерывным "прогрызанием" линии фронта противника и
медленным продвижением наших войск вперед, в глубь гор.
Из-за трудности применения
артиллерии в горах важная роль в поддержке наступления наших
наземных войск, особенно пехоты, принадлежала штурмовой авиации. Что
и подтвердила практика. 9 и 10 сентября была плохая нелетная ногодд:
проливные дожди и сильнее туманы не давали возможности подняться
нашим самолетам.
Это и другие обстоятельства
привели к тому, что противник сумел подтянуть в район Прусек,
Небецаны свои ближайшие тактические резервы и остановил наступление
наших войск на этом рубеже, где они почти без поддержки танков и
авиации в тяжелых кровопролитных бэнх уже продвинулись до 3-й
километров.
Дело пошло значительно лучше,
когда прояснилась погода и с 11 сентября начала регулярно
действовать штурмовая авиация. В это время враг с остервенением
делал до 10-13 контратак за сутки, однако успеха он не добился. Наши
войска хотя и медленно, но с помощью авиации занимали одну высоту за
другой и продвигались вперед.
В этот период самолеты-штурмовики
летали группами в основном по шесть самолетов. Объектами их
бомбардировочно-штурмовых ударов были живая сила и техника
противника на поле боя, резервы и коммуникации в тылу врага. Обычно
эти боевые вылеты производились в плановом порядке или по просьбе,
по вызову наших наземных войск.
Вот один из таких случаев:
"Преодолев первый рубеж обороны противника, 15-я стрелковая дивизия
получила задачу овладеть Морохувом, форсировать реку Ослава,
захватить высоту 396 и обеспечить себе плацдарм на правом берегу
реки для последующего наступлении на Чашин.
Но наступление наших войск было
встречено сильным артиллерийским и минометным огнем из пунктов Чашин
и Мокре, высот и рощ между этими пунктами. Попытка командира 155-й
стрелковой дивизии подавить огонь противника своими средствами была
безрезультатной. Тогда эта задача была поставлена штурмовикам через
авиа представители при командире стрелковой дивизии, Авиа
представитель по радио передал запрос командиру авиадивизии, который
немедленно выслал две группы штурмовиков и одновременно сообщил об
этом на КП дивизии. Находившийся там офицер-авиатор связался с
группами и навел их на указанные цели.
Летчики выполнили поставленную
задачу: подавили огонь артиллерии и нанесли значительные потери
287-му пехотному полку противника, эффективным ударом штурмовиков,
овладела Морохувом, форсировала реку Ослава, полностью выполнив свою
задачу. А на следующий день эта же дивизия, не встретив особого
сопротивлении, овладела всем районом Чашин [ЦАМО
СССР, ф.346, оп.5755, д.186, л.35].
В боях за город и район Чашин
принимали активное участие и летчики 2-ой авиаэскадрильи нашего
полка. 11 сентября мне пришлось водить группу в составе восьми
самолетов на уничтожение артиллерийско-минометных позиций и живой
силы противника в районе населенного пункта Каменне, которой
находился примерно в трех километрах северо-западнее Чашина, а на
другой день шестерку самолетов на цели в районе населенного пункта
Кулашне, расположенного в двух километрах юго-западнее Чашина.
Вторая эскадрилья в это время
состояла из опытных, уже обстрелянных летчиков, таких, как старшие
лейтенанты Г.Т.Лёвин и И.М.Белицкий, лейтенанты С.Л.Плетень,
В.Д.Монченко, младшие лейтенанты А.И.Колодин, Н.И.Огурцов,
Ю.Я.Годунов, А.С.Сас, В.П.Блудов, и М.С.Воронин. Каждый из них уже
был награжден орденом Красной Звезды, а Белицкий, Колодин, Огурцов,
Плетень и я имели еще по ордену Красного Знамени. Из ветеранов,
которые воевали до 1944 года, в эскадрильи остался один Лёвин.
Ведущими групп на боевые задания летали Лёвин, я и Белицкий. Это был
хорошо слетанный боевой коллектив, способный выполнить любое
задание, а в свободные от полетов минуты умел и отдыхать о улыбкой
на лице, а порой и задорной шуткой фронтового юмора,
сопровождающегося несмолкаемым хохотом.
Особым успехом пользовалась шутка
«меняю не глядя». Например, подходит Миша Воронин с зажатым кулаком
к Володе Монченко и говорит: - Меняю не глядя!?
Все присутствующие с интересом
наблюдают.
- Согласен! - отвечает Монченко и
вытаскивает из кармана яблоко. Воронин разжимает кулак и все видят
как по ладони ползет муравей. Происходит размен муравья на яблоко,
который вызывает громкий смех присутствующих.
Начавшееся наступление наших войск на узком участке фронта с каждым
днем нарастало. К исходу 13 сентября фронт наступления расширился до
30 км. Наши войска за пять дней непрерывных и упорных боев
продвинулись вперед всего лишь на 10-12 км. 38 армия, действовавшая
правее нас на главном направлении, также имела незначительные
успехи.
Каждое утро на командном пункте
аэродрома, уточняя линию фронта и цели на своих полетных картах, мы
с недоумением смотрели на них и задавали друг другу вопрос:
- В чем дело? Почему медленно продвигался наши войска, почему нет
большого успеха?
Мы врага крепко бомбили и
штурмовали, а он сопротивлялся все сильнее.
Оказывается немецко-фашистское командование поставило задачу перед
своими войсками: во что бы то ни стало задержать Красную Армию в
Карпатах, не допустить ее соединения со словаками. Для этого
противник срочно перебрасывал с других участков дополнительные
войска. Наращивая плотность обороны, он все чаще переходил в
контратаки. На отдельных участках враг делал до 10-15 контратак в
сутки. Вот почему красно-синий линия, обозначавшая соприкосновение
войск, на наших полетных картах каждый день менялась, извиваясь, как
змея. В отдельных местах она то продвигалась вперед на один-два
сантиметра, то отступала назад на один-два сантиметра. В тех местах,
где высота или населенный пункт часто переходили из рук в руки, наши
полетные карты протирались резинкой до дыр.
Такое положение отчасти создалось
и потому, что предусматривавшийся планом операции захват Карпатских
перевалов словацкими дивизиями и партизанскими отрядами не был
осуществлен, как стыло известно, эти дивизии были разоружены, а
восставшие словаки-партизаны блокированы фашистскими войсками.
В соответствии со сложившейся
обстановкой Советское верховное командование разрешило проводить
операцию по преодолению Карпат силами всего фронта, и связи с этим
наступление 1-й гвардейской армии переросло в широкую наступательную
операцию по всему 4-му Украинскому фронту протяженностью до 300 км.
Направление главного удара было
намечено от г.Санок на г.Балигруд, Снину, Михайловце, т.е. в полосе
действия 1-й гвардейской армии. Здесь каждый день разгорались бои с
новой, еще большей силой. Летчики 224 штурмовой авиационной дивизии
в сопровождении истребителей прикрытия, а то и без них, вели
напряженную боевую работу, обеспечивая поддержку с воздуха
наступающих войск. Погода в течении десяти дней, с 11 по 20
сентября, стояла хорошая и большинство летчиков нашего и других
полков делали по два-три боевых вылета.
Учитывая особенности
гористо-лесистой местности, наше командование отлично организовало
взаимодействие штурмовой авиации с наземными войсками по радио. Вот
один из примеров этого: противник минометным огнем из района Мокре и
по дороге от станции на Высочаны оказывал сильное сопротивление
наступавшим войскам, в результате чего наша пехота не могла идти в
атаку. Артиллерийско-минометный огонь наступавших частей не мог
накрыть огневые позиции противника. Тогда командир стрелковой
дивизии обратился за помощью к штурмовикам. Через авиа представителя
по радио была вызвана группа штурмовиков, которая прибыла к цели
через 25 минут. Артиллерийско-минометные точки противника были
подавлены, после чего наша пехота пошла в атаку и выполнила свою
задачу.
Захваченные в этом бою пленные
показали: "Наши минометы стояли около церкви пункта Высочаны. В этом
же районе находился батальон пехоты, но когда налетела русская
авиация, то много было убито солдат и офицеров, разбито автомашин и
минометов, а после налета батальон уже не был способен идти в бой,
так как оставшиеся в живых солдаты разбежались.» [ЦАМО,
ф.346, оп.5755, д.186, л.З6]
Большинство боевых вылетов в эти
дни летчиками нашего полка было сделано в поддержку наступающим
войскам 107 стрелкового корпуса и, в частности, 129,155 и 167
стрелковым дивизиям, а также в поддержку действиям 30 стрелкового
корпуса, наступавшего в направлении Лукове-Балигруд-Русского
перевала.
Мне пришлось быть участником этих
боев в качестве ведущего групп 6-8 самолетов, 13 сентября было
сделано два боевых вылета на уничтожение врага в районах Буковско и
Щавне, 14 - два боевых вылета в районах Лукове и Балигруд. 15
сентября наш полк перебазировался с аэродрома Грушув на аэродром
Перемышль, чтобы ближе быть к удаляющейся линии фронта. С этого
аэродрома группы летчиков 2-ой авиаэскадрильи, где я был ведущим,
летали на штурмовку врага: 16 сентября - в районе Устрики Дольны, 18
- в районе Пшебышув, 19 - два боевых вылета - в районах Гурны и
Бересхи Гурны, 20 и 21 - по одному боевому вылету - в районе Щавне.
Вспоминаю случай, происшедший 16
сентября 1944 года. Возвращаемся мы с боевого задания на разведку
живой силы и техники противника в районе Устрики Дольны. Вдруг,
слышу четкий голос по радио, называющий мои позывные и просящий
срочно помочь пехоте. Хоть у нас были израсходованы все бомбы,
реактивные снаряды и больше половины боеприпасов пушек и пулеметов,
мы с ведомый разворачиваем свои самолеты и выполняем просьбу с
земли. Офицер-радионаводчик наводит нас на цель восточнее пункта
Солина, что на характерном изгибе реки Сан. Он говорит: "Смотрите -
перед вами высота, вытянутая с северо-запада на юго-восток. Оттуда
очень сильно стреляют из пушек и пулеметов. Ударьте по ним!"
Пристально всматриваюсь и вижу:
действительно, на самой вершине горной гряды на опушке леса знакомые
круглые "гнезда" окопов зенитной артиллерии, а из них
продолжительные вспышки пламени.
Недолго раздумывая, пикируем со
своим ведомым на эти "гнезда", выпускаем последние снаряды из своих
пушек и длинными очередями строчим из пулеметов. После первого
делаем еще два захода. Все, стрелять больше нечем, все боеприпасы
кончились. Уходим. Нас благодарят. Ведь стрельба с высоты тоже
кончилась и наша пехота пошла на высоту. На другой день через
авиационного представителя нам сообщили, когда пехотинцы заняли эту
высоту, то увидели, что боевой расчет зенитной батареи весь перебит,
а пушки стоят не поврежденные.
Наиболее характерным и
результативным является боевой вылет, выполненный 18 сентября
группой в составе шести самолетов Ил-2 на уничтожение живой силы и
техники противника в районе леса, что юго-западнее населенного
пункта Пшебышув, Радио работало отлично. Получив разрешение от
наземной радиостанции бить по заданной цели, с левого крутого
разворота ввожу свой самолет в пикирование и атакую всеми видами
огня фашистские позиции. На выводе из пикирования сбрасываю бомбы и
левым боевым разворотом захожу в хвост замыкающему в группе
самолету, образовав над целью боевой порядок "круг". Все летчики
группы: Воронин, Белицкий, Огурцов, Плетень и Годунов - повторили
маневр и действия ведущего. Цель была накрыта густым облаком дыма и
пыли, образовавшихся в результате бомбометания и штурмовики
самолетами нашей группы. Сделав несколько заходов на штурмовку цели,
мы собралась уходить «домой». Но вот голос нашей радиостанции с
земли:
- Романов, сделайте еще пару заходов, пехота пошла в атаку.
- Кончились боеприпасы, - отвечаю я. - Нечем стрелять.
- Все равно атакуйте! - повторил просьбу офицер-радионаводчик.
Что же делать? Надо выручать
пехоту. И мы снова пошли на цель. Пикируя один за другим до бреющего
полета, мы с ревом проносились над головами фашистов, прижимая их
плотно к земле. Они же не знали, что у нас кончились боеприпасы, и
стрелять нам нечем. Через некоторое время нам разрешили уходить
«домой». Во время отхода от цели была передана по радио
благодарность командования летчикам всей группы за хорошую работу
над полем боя и поддержку наземных войск. В результате нашей
штурмовки было уничтожено до 30 солдат и офицеров, подавлен огонь
батареи зенитной артиллерии и несколько минометов противника. Кроме
того, по сообщению, радио наводчика на следующий день стало
известно, что нашей группой был разбит штаб немецкого полка.
В то военное время мы, летчики, не
думали о пенсии, о наградах и о славе, так как были молоды и
переполнены единственным желанием - разбить немецко-фашистских
оккупантов, добыть победу над врагом и быстрее окончить всем нам
ненавистную войну. Видимо поэтому многие боевые вылеты, в том числе
и боевой вылет в район Пшебышува, проходили и оставались в памяти
как обычные, рядовые, хотя как мы сейчас видим, что они заслуживали
особого внимания, тщательного анализа и подробного оформления.
Закончив один боевой день, мы уже думали о том, что нам предстоит
сделать завтра. И так шли день за днем нашей фронтовой жизни. Свежие
жаркие бои заслоняли и вытесняли из памяти старые.
Поучителен боевой вылет 19
сентября 1944 года группой в составе шести самолетов на уничтожение
живой силы и техники противника в районе Бересхи Гурне, примерно 15
км восточнее Русского перевала. У меня в самолете вместо стрелка в
задней кабине находился подполковник (фамилии не помню), кажется из
политотдела или из редакции газеты. Поэтому ответственность в
результате присутствия в полете старшего офицера была повышенная.
Когда группа вышла в район Бересхи
Гурне, в самом населенном пункте и вокруг него ничего особенного в
смысле наличия войск противника мы не обнаружили. Но зато по дороге,
уходящей в ущелье, между пунктами Насичне и Бересхи Гурне мы увидели
колонну, головой на юг, состоящую из разных родов войск. Здесь было
3 танка, до 20 автомашин, до 25 гужевых повозок с солдатами и
военным имуществом и до 4-х орудий на прицепах.
Я веду группу на эту колонну, с
юга огибаю пункт Бересхи Гурне и курсом примерно 350 градусов с
высоты 2-х тысяч метров (по прибору) атакую эту цель. Высота гор
здесь достигает порядка 1000 метров. Результаты штурмовки были
хорошие - бомбы, реактивные снаряды и снаряды из пушек попали в
цель, но я допустил при этом одну ошибку. Забыл, что у меня в задней
кабине самолета представитель и увлекся стрельбой из пушек и
пулеметов на пикировании. В результате потерял слишком много высоты
и оказался буквально на дне ущелья, имеющего форму глубокого
"корыта". Еле-еле хватило сил, запаса мощности мотора, чтобы
выбраться на форсаже, чуть-чуть не задевая вершины деревьев
противоположного склона горы. В это время по самолету стрелял
стоящий на дороге танк, но к счастью промахнулся.
Вот тут-то я вспомнил
предостерегающие слова своего командира подполковника Серикова о
том, что в горных ущельях надо летать осторожно, нельзя низко
пикировать. Потерь с нашей стороны не было.
После 21 сентября погода опять
испортилась и мы летали в это время очень редко. 29 сентября был
выполнен боевой вылет в район Снина, 7 октября - два боевых вылета в
район Смольник, что на Русском перевале.
В горах особенно важной для нас,
летчиков-штурмовиков оказалась радиосвязь с наземными радиостанциями
наведения, которые находились, как правило в 2-3 минутах полета до
линии фронта и непосредственно в окопах на переднем крае.
Находящиеся на авиационном пункте
управления представители штаба авиадивизии или подтверждали удар
группе самолетов, летящей на заданную цель, или в зависимости от
сложившейся в данный момент обстановки боя наземных войск, наводили
эту группу на другую цель.
И без преувеличения можно сказать,
что без хорошо работающей радиосвязи мы были бы не способны успешно
выполнять боевую задачу по поддержке наземных войск. Радио у нас
работало отлично. Заслуга в этом наших радиотехников, в частности
техника по радио П.П.Альбоха и старшего техника полка по радио В.Н.
Платонова, которые по ночам вели настройку самолетных приемников и
передатчиков на нужную волну, содержали в исправности
радиоаппаратуру.
Офицеры авиа наводчики,
находящиеся на передней крае, наблюдая своими глазами откуда
особенно сильно ведет огонь противник по нашим войскам, помогали
летчикам более точно отыскивать цели. Они умело подсказывая по радио
ведущему, наводили группу штурмовиков на замаскированные танки,
арторудия, минометы, пулеметы и окопы противника с точностью до
десятков метров. И результате, как правило, получался хороший эффект
взаимодействия авиаторов с наземными войсками, с нашей царицей полей
- пехотой.
Так, например, 7 октября 1944 года
мне пришлось сделать два боевых вылета в район населенного пункта
Смольник, где велись ожесточенные бои наземных войск 1-й гвардейской
армии за овладение Русским перевалом через Карпаты. С высот в районе
пунктов Звала - Смольник противник вед ожесточенные контратаки,
чтобы сорвать наступление наших войск на пункты Русске и Вельке
Поляна.
Схема нанесения бомбоштурмового удара 7
октября 1944 года
Второй раз мы группой в шесть
самолетов прилетели в этот район около 17 часов. При подходе с
севера к Цисне, где в то время находился авиационный пункт
управления (АПУ) во главе с заместителем командира 224 штурмовой
авиадивизии полковником Семеновым, запрашиваю разрешение нанести
штурмовой удар по заданной цели (называю номер цели). В ответ слышу
голос по радио:
- "Мотор 3" (мой позывной),
наносить удар до этой цели запрещаю. Возьмите курс 212 градусов и
идите в распоряжение "Пули 1". Как меня поняли?
- Вас понял. Иду в распоряжение "Пули 1".
Только закончил разговор с АПУ,
примерно, через две минуты другой голос:
- "Мотор 3", вы надо мной* Я "Пуля 1" как меня слышите? Покачайте
крыльями.
Я выполняю просьбу офицера -
авианаводчика: делаю эволюцию самолетом "покачивание с крыла на
крыло". Он говорит:
- Хорошо. Слушайте мою команду, буду вас наводить на цель. Идите
прямо.
И через несколько секунд опять его
голос:
- Разворот влево на 90 градусов. Достаточно. Цель перед вами. Видите
опушку леса на вершине этой высоты? Оттуда сильно стреляют по нашей
пехоте. Атакуйте!
Привычным движением руки ввожу
свой самолет на высоте 1900 метров в пикирование. Высота гор здесь
около 1000 метров. Вижу артминометные позиций, автомашины, солдат и
офицеров врага. Прицеливаюсь, нажимаю на гашетки: выпускаю пару
реактивных снарядов, затем длинную очередь из пушек и пулеметов.
Самолет пикирует, стремительно набирая скорость... И вот на выводе
из пикирования, на истинной высоте 350 метров над землей нажимаю
кнопку автоматического бомбосбрасывателя. Он сбрасывает безотказно.
На врага полетели осколочные авиабомбы. Мои действия и маневр над
целью повторяют поочередно все летчики группы: Блудов, Белицкий,
Колодин, Плетень и Огурцов. От разрывов авиабомб задрожала гора
"Барсук" и прогремело в чистом горном воздухе тысячеголосое эхо.
Слышу похвально-одобрительный
возглас по радио офицера-радионаводчика:
- Молодцы! Здорово! В "точку" попали!
После пикирования и бомбометания
делаю левый разворот, быстро набираю высоту и становлюсь в хвост
последнему самолету. Группа за 30 секунд "встала в круг" над целью
для повторных заходов с интервалом между самолетами 300 метров или 4
секунды во времени. Захожу на боевой курс и снова пикирую с высоты
1900 м, на цель. Выпускаю два реактивных снаряда, стреляю из пушек и
пулеметов. За мной повторяют мои товарищи. Вихрем завертелось наше
"бронированное колесо" над полем боя, извергая огонь по врагу. Мы
делаем восьмой заход.
Прошу разрешения "уходить домой".
Но вместо положительного ответа офицер-радионаводчик передает
просьбу наземного командования сделать еще несколько заходов.
- У нас нечем стрелять, кончились
боеприпасы! - отвечаю я.
- Все равно, - настаивает "земля". - Сделайте хоть два захода
холостых. Пехота атакует позиции врага.
- Хорошо, - отвечаю им. - Поддержим пехоту.
И снова свою послушную машину
крутым левым боевым разворотом повел на девятый заход. Пикирую как
можно ниже, чтобы ревом мотора оглушить противника, деморализовать
его психику, прижать плотнее к земле, и за мной повторяет этот
маневр вся группа. Наш "фокус" удается, враг не стреляет, а наши
автоматчики уже совсем близко... После одиннадцатого захода слышу
голос "Пули 1":
- Уходите! Поработали хорошо. Молодцы!
Мы уходим от цели и опять слышу голос "Пули 1" по радио:
- "Мотор 3", вам за отличное выполнение боевого задания "хозяин"
объявляет благодарность. Слышите? Благодарность летчикам всей
группы.
В политдонесении о работе 565
штурмового авиаполка за 6 и 7 октября 1944 года майор В.Л.Рысаков
написал: "За отличную работу над целью 4 группы получили
благодарность от командующего армией генерал-полковника Гречко.
Благодарность получили группы Панченко, Розанова, Ловчева и
Денежкина" [ЦАМО,
ф.565,оп.192394, д.3, л.195].
И действительно в этот раз
получился хороший эффект взаимодействия между штурмовиками Ил-2 и
пехотой, когда мы штурмовали фашистов, плотно прижимая их к земле, а
наши автоматчики почти беспрепятственно вплотную подбежали к окопам
противника и в момент "ухода" самолетов от цели ворвались в немецкие
окопы. Враг поднял руки вверх, сдался в плен. Кроме этого нашей
группой самолетов было уничтожено до трех автомашин, 25 солдат и
офицеров противника, подавлен огонь трех орудий полевой артиллерии.
В итоге противник лишился целого
батальона вместе со штабом и командиром [ЦАМО,
ф.33, оп.79375б, д.40, л.л.263-267].
Но и наша группа в этот раз
понесла серьезные потери: произошла катастрофа двух самолетов, в
которой погибли один летчик и два стрелка. Это произошло следующие
образом. Через одну-две минуты после отходи от цели, когда я
заканчивал маневр сбора группа на "змейке", самолет ведомого
младшего лейтенанта В.П.Блудова, который был очевидно ранен,
буквально упал на мой самолет справа и сверху и отрубил винтом хвост
моему самолету по заднюю кабину.
Голова, еще не остыв от
напряженной работы над целью, снова заработала с быстротой молнии...
Стрелок... Даю команду по самолетному переговорному устройству СПУ:
"Прыгай!" В считанные доли секунд бросаю штурвал - он больше не
нужен, самолет его уже не слушался; левой рукой откидываю назад
фонарь, который автоматчики встал на стопор в крайнем заднем
положении; одновременно правой рукой взялся за кольцо парашюта, на
котором сидел.
Мой самолет в это время уже
находился в правом плоском штопоре и стремительно падал вниз. Я
быстро сделал несколько попыток встать и выпрыгнуть из кабины, но
какая-то сила не давала мне этого сделать, я не мог оторваться от
сиденья.
И только перевалившись через
правый борт кабины и с силой оттолкнувшись ногами от борта, я
выскользнул из кабины в сторону вращения самолета на высоте 200
метров над землей. Парашют раскрылся на высоте 100 метров и через
несколько секунд я приземлился на вершине горы 1086, находящейся в
трех километрах северо-западнее Русского перевала. Эта была высота с
крутыми склонами, покрытая хвойными и лиственными деревьями.
Я оказался в центре небольшой
поляны. Солнце было близко к горизонту. В ушах звенящая тишина... Из
переносицу лилась ручьем кровь. При выпрыгивании из кабины я,
очевидно, ударился о броню самолета и потерял сознание, так как не
помню, когда дернул за кольцо парашюта, но сильная струя воздуха при
свободном падении привела меня в чувство.
Вскоре на гору поднялись два
пехотинца с лошадью на поводу. Самолет мы нашли в 100 метрах от
места моего приземления. Он лежал между сломанными деревьями на краю
обрыва. Передняя его кабина была сплюснута оторвавшейся приборной
доской, фонарь задней кабины был открыт, но стрелок К.П.Краснопеев
не смог выпрыгнуть и лежал в кабине мертвый. Пехотинцы положили его
на лошадь и спустились вниз в долину, к дороге, по которой
нескончаемой вереницей ехали автомашины с войсками и грузом к
Русскому перевалу.
Мы вырыли около дороги севернее
населенного пункта Ростоки Гурне могилу и здесь на закате солнца, в
горных сумерках, 7 октября 1944 года похоронили моего боевого
товарища по оружию Карпа Краснопеева, с которым я прилетел из
Добрынихи на фронт и сделал более 50 боевых вылетов. И вот здесь, в
Карпатах в 2,5 километрах севернее Русского передала, все
присутствующие бойцы и командиры отдали ему последнюю воинскую
почесть - троекратный салют из винтовок, автоматов и пистолетов.
Карп Краснопеев
Мое душевное состояние было
тяжелейшее. Так хорошо начавшийся день 7 октября, в который было
сделано два успешных боевых вылета, закончился для моих боевых
товарищей трагически. Самолет Блудова после столкновении сначала
перевернулся на спину, а потом вошел в отвесное пикирование, упал на
землю и сгорел. Летчик В.П.Блудов и воздушный стрелок А.Е.Попов
погибли.
После похорон Краснопеева меня
отвезли на машине в гуцульскую хату севернее Цисны, где размещались
наши офицеры авиационного пункта управления (8 км от места
происшествия), они постарались меня накормить, но я был в состояние
нервного шока и не мог ни есть, ни пить. Такое безразличное
состояние в результате нервного потрясения продолжалось несколько
суток. Здесь я переночевал и на другой день отправился на легковой
автомашине типа "виллис" в штаб воздушной армии, а оттуда - на
базовый аэродром в Перемышль, с которого мы тогда летали на боевые
задания.
Через несколько дней, точнее 15
октября, нас троих летчиков: Абраменко, Яковлева и меня отправили в
армейский санаторий Трускавец, где мы лечились и отдыхали, поправляя
свое здоровье после ранений и контузий на фронте.
М.Романов, П.Абраменко, А.Яковлев в санатории
Трускавец.
Там мы услышали по радио 18
октября 1944 года приказ Верховного Главнокомандующего: "Войска 4-го
Украинского фронта, продолжая наступление, преодолели Карпатский
хребет и овладели перевалами - Лупковским, Русским, Ужокским,
Вышковским, Яблоновским, Татарским, продвинулись вглубь территории
Чехословакии от 20 до 50 км…
…Сегодня, 18 октября, в 22 часа
столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным
войскам 4-го Украинского фронта, преодолевшим Карпаты, 20
артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий".
Это событие было для нас большим
праздником, вызвавшим торжественное ликование всех отдыхающих, мы
ходили радостные, поздравляя друг друга с большой победой. Дам,
летчикам 565 штурмового авиаполка, было вдвойне приятно, что в это в
приказе после слов "и боях за преодоление Карпат отличались
летчики..." была упомянута вместе с другими фамилия нашего командира
полка подполковника Серикова.
Помню, подходит ко мне в конце
октября командир братского 571 штурмового авиаполка подполковник
М.И.Безух, приехавший в Трускавец тоже подлечиться, и спрашивает:
- Товарищ Романов, расскажи, пожалуйста, как тебе удалось взять в
плен штаб немецкого батальона?
- Не надо шутить товарищ подполковник. - ответил я.
- Нет, я серьезно. - говорит Михаил Иванович. - Я прочитал об этом в
газете "Сталинский воин ".
И действительно в газете
"Сталинский воин", являвшейся тогда органом политотдела 8 воздушной
армии, в № 241 от 27 октября 1944 года была опубликована статья:
"Летчики помогли взять в плен немецкий штаб".
Вот ее подлинное изложение:
"Четверка" Илюшиных", отштурмовалась, сделав восемь заходов на цель.
Внизу была видна разбитая, исковерканная техника гитлеровцев.
Ведущий старший лейтенант Романов, удовлетворенный результатами
удара, запросил у станции наведения разрешения закончить работу. Так
он делал всегда, и всегда слышал неизменные слова: "Работали
отлично, идите домой". Но сейчас вместо этого офицер-наводчик
попросил: "Сделайте еще два захода, пехота пошла в атаку".
По команде ведущего датчики
раздернулись и снова пошли на цель. Спустившись до бреющего, они
проносились над головами немцев, воздух содрогался от страшного гула
моторов, и перепуганное, отупевшие от страха немцы не понимали, что
их атакуют летчики, у которых больше нет боеприпасов. Они старались
залезть глубже в землю, не видеть того, что делают штурмовики. Никто
из фашистов не стрелял. Советские пехотинцы ворвались в расположение
штаба немецкого батальона, бежать было поздно, и фашистские офицеры
сдались в плен.
Во время третьего захода
штурмовиков рация наведения передала:
- Молодцы "Ильюшины"! Пехота с вашей помощью заняла высоту и
захватила в плен штаб немецкого пехотного батальона.
Через несколько минут от
наземников пришла телеграмма, высоко оценивающая помощь летчиков.
С тех пор при появлении
штурмовиков бойцы Н-ского стрелкового соединения, сражающегося в
Карпатах, говорят: "вот они взяли в плен штаб немецкого батальона.
Капитан И. Смирнов" [ЦАМО,
ф.346, оп.5798, д.15, л.7].
Во время беседы Безух
поинтересовался, как мне удалось 7 октября выпрыгнуть на парашюте из
разбитого самолета на Русском перевале в Карпатах. А затем Михаил
Иванович вспомнил и рассказал, как 3 августа 1943 года он водил
группу самолетов Ил-2 на уничтожение колонны автомашин противника во
время Курской операции. Большой урон причинили они тогда врагу. Но в
результате массированного плотного огни зенитной артиллерии у его
самолеты были перебиты рули поворота и глубины. Продолжая полет на
неисправном самолете, Михаил Иванович отразил две атаки истребителей
противника. Над линией фронта от прямого попадания снаряда зенитной
артиллерии на высоте 500 метров его самолет развалился на три части,
но Михаил Иванович успел выпрыгнуть на парашюте и приземлился на
своей территории.
Подполковник М.И.Безух.
Между тем отдых наш и лечение в
санатории Трускавец подходили к концу. 31 октября 1944 года нас,
Петю Абраменко, Сашу Яковлева и меня перевезли на самолете По-2 из
Трускавца в Перемышль, а через пять дней, то есть 6 ноября, наш полк
перебазировался на стационарный аэродром Стрый, где имелись
железобетонная взлетно-посадочная полоса.
В этот же день Абраменко тяжело
заболел. Мы пошли садиться в самолеты, чтобы лететь в Стрый, а его с
температурой 40 градусов отправили в госпиталь, находившейся в
городе Перемышль. На другой день, 7 ноября 1944 года, Петя умер в
госпитале от столбняка. Инфекция была занесена через раненый глаз,
из которого часто выпадал протез. Абраменко поднимал его с земли,
протирал носовым платочком, вставлял на место и, очевидно, таким
путем занес инфекцию. Принять участии в похоронах Абраменко мы не
имели возможности, так как город Стрый, куда мы перелетали,
находился от Перемышля около 100 км. Для нас Петя Абраменко умирал
дважды: 21 июля, когда был сбит над целью в районе города Помаржаны,
и 7 ноября 1944 года. Нам очень жалко было своего боевого друга и мы
тяжело о нем скорбили.
23 ноября 1944 года, после
некоторого затишья началось новое наступление наших войск в
Закарпатье, и в этот день наш полк работал очень интенсивно. В
качестве ведущего групп 5-6 самолетов я сделал три боевых вылета в
район Михайловце. Полеты эти выполнились на полный радиус действия
самолетов Ил-2, причем, весь полет туда и обратно проходил над
карпатскими горами. На пути не было никаких аэродромов и летных
площадок, на которые можно было бы сесть в случае повреждения
самолета.
Утром во время первого боевого
вылета погода в горах и над целью была хорошая. Небольшая облачность
не мешала выполнению задания, а даже помогала нам маскироваться от
истребителей противника и обеспечивала внезапность появления над
полем боя. Второй боевой вылет проходил в средине дня уже в более
сложных метеорологических условиях. Облачность сгустилась, но была
еще достаточно высоко над горами, чтобы нам можно было нормально
выполнять свой полет и задание.
Третий боевой вылет 23 ноября
проходил в очень сложной и необычной обстановке. Сразу же после г.
Борислава, исходного пункта нашего маршрута, началась сплошная,
постепенно повышающаяся, облачность. Горы были закрыты облаками, и
мы имели право возвратиться с бомбами на свои аэродром, т.е. не
выполнить боевое задание по причине плохих метеоусловий.
Но наше желание помочь наземным
войскам было настолько велико, что мы решили продолжать свой полет
над облаками при полной невидимости земли в надежде на то, что в
Закарпатье над целью погода может быть удовлетворительной.
Наш самолет Ил-2 к таким полетам
не был приспособлен. Его оборудование позволяло выполнить полеты
методом визуальной ориентировки, причем только в дневное время. И мы
шли на большой риск, совершай полет над облаками при полной
невидимости земли. Ориентировку мы вели по компасу и времени.
Облачность, постепенно повышаясь, подняла нашу пятерку самолетов на
высоту около 4 тысяч метров.
Мы пролетели более 30 минут, а земли все не видно. Я стал
волноваться. Но подумав, принял решение: пройти еще десять минут
гарантийных и бомбить противника из-за облаков по расчету времени,
через 7-8 минут совершилось чудо: слева от меня появился узкий
просвет в облаках, как колодец, через которой зеленела земля. С
радостью и без рассуждения бросаю свой самолет в пикирование, чтобы
проскочить через этот просвет-колодец к земле. За мной этот маневр
повторили все летчики а наша группа через несколько секунд уже была
под нижней кромкой облаков на высоте примерно 1200 метров над
землей.
Быстро восстанавливаю
ориентировку. Оказывается мы "вывались" из-за облаков в 10 км
западнее г. Михайловце. Идем на заданную цель с восточным курсом и с
ходу наносим по ней бомбардировочно-штурмовой удар. Линия фронта в
это время здесь проходила с севера на юг в нескольких километрах
восточнее г.Михайловце. Меня поразило зрелище: вся низина была
затоплена водой и только населенные пункты с белыми хатами, как
островки, да шоссейные и железные дороги узкими ленточками выступали
из зеркальной глади воды. Это после обильно прошедших осенних дождей
разлились многочисленные реки, вытекающие с южных склонов Карпатских
гор.
После выполнения боевого задания
перед нами сразу же встал вопрос: "Как пройти через Главный
Карпатский хребет, закрытый облаками?"
Мы оказались в затруднительном
положении. Пробиваться обратно наверх облаков трудно, да и горючего
не хватит. Летим. Справы от нас Ужгрод, Мукачево, Берегово, слева
Карпатские горы. В эти короткие минуты принимаю рискованное решение:
попытаться прорваться через Ужокский или Верецкий перевалы, если
найду щелку между горами и облаками. Если нет, то можно вернуться
обратно в Закарпатскую долину и сесть на аэродроме, где базировался
в это время 996 штурмовой авиационный полк нашей дивизии.
Летим… Вершины гор, скалясь своими
обрывистыми склонами, угрюмо и угрожающе торчат рядом, упираясь
своими обнаженными вершинами прямо в облака. Наши самолеты проходят
ниже этих вершин, используя горные долины и ущелья. Вот под нами
долина горной реки Уж, затем - Лютны, справа видна гора Полонина
Ровна, высота которой 1482 метра. Вершины ее не видно, она скрыта в
облаках. На моей карте ярко цветным карандашом были подняты
(раскрашены) вершины, заметно возвышающиеся над общим массивом гор.
У меня сначала было намерение пройти над Ужокским перевалом. Но над
ним оказалась очень плохая погода. Черным-черно, облака сливалась с
горами так, что находившаяся недалеко от нас слева гора Торница с
вершиной в 1348 метров совершенно не была видна.
Правее, в сторону Верецкого
перевала погода была несколько лучше. Здесь чуть-чуть виднелся
просвет, узкая полоска между землей и небом, вселявшая в нас чувство
уверенности. Вот мы уже над главным хребтом, летим строем в правом
пеленге низко над землей, почти на бреющем, плотно прижавшись друг к
другу. Горы нас теснят, угрожая раздавить, как мошек. Но мы не
сдаемся, не падаем духом, упорно продолжаем свой путь. Прошли рядом
с горой Виднюхой, высота которой 1328 метров, под нами долина горной
реки Стрый, по которой узкими ленточками петляют шоссейная и
железная дороги. Через несколько минут проходим ущелье последних
скалистых гор и перед нами внезапно открывается равнина, на которой
стоит город Стрый. Облегченный вздох… Радостное настроение сменяет
нашу угрюмую и сосредоточенную напряженность. Ура! Мы дома! Заходив
на посадку, садимся, и у последних самолетов в конце пробега
останавливаются винты - кончился бензин. Нам здорово повезло, что
долетели и сели на своем аэродроме.
Но пренебрежение летными правилами
даже из-за благородных, патриотических побуждений, редко обходится
без происшествий. На другой день, утром 24 ноября мы полетели
четверкой на боевое задана опять в Закарпатье, в район Михайловце,
где продолжалось наступление наших войск.
Еще до подхода к исходному пункту
маршрута г.Бориславу, мы увидели, что Карпатские горы закрыты
мощными белыми слоистыми облаками. Мы решили повторить вчерашней
опыт - лететь над облаками. Но для выполнения этого замысла надо
было "пробивать" облачность, т.е. лететь некоторое время "вслепую",
пилотируя самолетами только по приборам.
Даю команду по радио летчикам
своей группы о том, что пойдем на цель над облаками.
Рассредоточиваемся и недалеко от Борислава входим в облака.
Несколько минут наш полет проходил нормально. Я строго следил за
показаниями приборов, особенно за поведением авиагоризонта, и быстро
реагировал рулями, чтобы удерживать самолет по курсу в режиме набора
высоты, с вертикальной скоростью 3 метра в секунду.
Прошло около 4-х минут нашего
"слепого" полота. Высота по прибору была 1600 метров. Наверно еще
несколько минут и мы были бы над облаками, где ярко светило солнц,
но мне почему-то захотелось проверить плотность облаков, в которых
мы летели. Для этого я отвлек свой взгляд от приборов и посмотрел
несколько секунд на крылья самолета. Облачность была настолько
плотной, что в ее белой "вате" почти не было видно консолей крыльев.
Закончив эту процедуру, длившуюся
всего лишь 2-3 секунды, я обнаружил по авиагоризонту, что мой
самолет резко накренился влево. Жму штурвал вправо, чтобы выправить
самолет, но левый крен не уменьшается, а увеличивается. На мгновенье
я опешил. Уж не испортился ли прибор? Но этого мгновения
нерешительности было достаточно, чтобы "самолетик" на циферблате
авиагоризонта , совершенно исчез, зашкалился.
В этот момент, откровенно говоря,
я не знал, что делать. Начался свист воздуха, в кабине с пола
поднялась пыль. Было очевидно - неуправляемое падение самолета вниз,
к земле. В мозгу на мгновение появилась мысль - приказать стрелку
прыгать с парашютом и самому покинуть самолет. Но ведь он совсем
новенький… Да подвешено 500 кг бомб…
Этой мысли не суждено было созреть
до стадии решения. В следующее мгновение самолет "вывалился" из
облаков. Но мне тогда почему-то показалось, что мой самолет с
неимоверно большой скоростью падает не к земле, а в небо. Эта
иллюзия, как я сообразил потом, родилась в моем сознании, очевидно,
потому, что на землю выпал снег и вся земля, горы и долины сияли
ослепительной белизной.
Я все же очень быстро сообразил,
что мой самолет падает все же не вверх, а на землю, причем в
положение глубокого скольжения на нос и левое крыло. Даю до отказа
"левую ногу". Самолет переходит в очень крутое пикирование и почти
одновременно беру штурвал до отказа "на себя". Самолет медленно стал
выходить из пикирования. Земля приближалась очень быстро. Но самолет
вышел из пикирования в горизонтальный полет все же на несколько
секунд раньше и трагическая встреча с ней, к счастью, не состоялась.
От сильной перегрузки руки, ноги и голова отяжелели, славно
двухпудовые гири, из носа и ушей выступила кровь.
Самолет вышел из пикирования в
горизонтальный полет на высоте, примерно, 200 метров над землей.
Чувство страха перед вероятностью близкой смерти сменилось чувством
робкой радости. Сильно дрожат поджилки ног, которые, как в
лихорадке, выбивают на педалях управления частую нервную дробь.
Беру курс на Борислав и
одновременно еще дрожащим голосом приказываю своим ведомым
возвращаться домой. Команду о возврате повторил несколько раз, место
сбора назначил над г.Борислав в левом кругу на высоте 500 метров.
Через пять минут начал кружить над пунктом сбора. Через три минуты
появился Плетень, еще через минуту Огурцов и затем Монченко.
Построились в правый пеленг, возвратились на свой аэродром Стрый и
сели с бомбами.
Я сделал из этого случая вывод:
больше никогда не нарушать летных правил. Наш самолет Ил-2 не был
приспособлен для длительного полета в облаках и за облаками, но мы
один раз нарушили это правило удачно и хотели повторить его, что
чуть не привело к тяжелому летному происшествию.
Что касается чисто
профессиональной стороны этого вопроса, то срыв из облаков во время
слепого полета я расценивал тогда и считаю теперь своей оплошностью,
которую нельзя оправдать никакими объективными и субъективными
причинами. Нас учили слепым полетам и в Энгельской школе, и в
Краснодарском училище. Хотя наш учебный налет вслепую был и невелик,
но я все равно не имел права терять пространственного положения
самолета в облаках. Ведь из других же летчиков нашей группы никто не
сорвался. Следовательно, случай произошел исключительно из-за потери
моей бдительности в особых условиях полета. Это было моим большим
поражением, которое я тяжело и глубоко переживал молча, не предавая
его гласности.
25 ноября нас - большую группу
летчиков и техников во главе с заместителем командира полка по
летной подготовке майором 3.И.Жук - направили поездом в Васильков за
новыми самолетами. Мы везли с собой свои парашюты, которые во время
пересадки в Киеве и со станции до г.Василькова тащили на себе. В
Василькове наша командировка затянулась почти на месяц.
Здесь тогда базировался запасной
авиационный полк который был обязан передать нам необходимое
количество новых самолетов Ил-2. Сначала передача матчасти шла
медленно, а потом сильно испортилась погода и мы смогли перелетать
из Василькова в Стрый только лишь 20 декабря. За это время мы успели
хорошо познакомиться с городом, с местным населением и отдохнуть.
В столовой, где мы питалась,
частенько играл на аккордеоне летчик запасного авиаполка младший
лейтенант Н.Ф.Даньшин, который всем нам очень понравился. Мы
уговорили его лететь с нами на фронт. Наши летчики в день отлета из
Василькова поставили об этом в известность командование запасного
полка, которое не хотело отпускать Даньшина, и увезли его в задней
кабине самолета вместе с механиком.
Даньшин оказался хорошим летчиком,
быстро вошел в нашу боевую семью и составе летчиков 2-ой
авиаэскадрильи, куда он был зачислен, летал на боевые задания. Но
его главным призванием была музыка. Он отлично играл на аккордеоне,
питая души летчиков нашего полка до конца войны красивой музыкой.
В это время погода стояла очень
плохая. Горы прочно были закрыты туманом, и мы на боевые задании не
летали. Да и наши наземные войска активные действия прекратили. В
связи с тем, что в 3-й авиаэскадрильи произошли большие изменения,
меня из 2-ой авиаэскадрильи перевели в 3-ю авиаэскадрилью на ту же
должность - заместителем командира-штурманом авиаэскадрильи.
26 декабря наш полк
перебазировался с аэродрома Стрый на аэродром Заршин, находящийся в
12 км западнее города Санок. К этому времени операция по преодолению
восточных Карпатских гор и освобождению Закарпатской Украины
полностью завершилась.
Эта операция проводилась в три
этапа: с 9 по 30 сентября наши войска вплотную подошли к Главному
Карпатскому хребту, с 1 по 17 октября они преодолели этот хребет и с
18 октября по 6 ноября 1944 года войска преодолели укрепления южных
склонов Карпат и вышли на Венгерскую равнину на широком фронте в 140
км. Были освобождены большие города Закарпатья: 26 октября -
Мукачево и 27 октября - Ужгород.
Маршал Советского Союза
А.А.Гречко, бывший в то время командующим 1-ой гвардейской армии, в
своей книге "Через Карпаты" отмечает, что Карпатско-Ужгородская
наступательная операция имела большое стратегическое значение. В
результате этой операции провалились расчеты немецко-фашистского
командования задержать наступление советских войск на Карпатском
рубеже. Почти полностью была разгромлена 1-я венгерская армия и
нанесено значительное поражение 1-й танковой армии гитлеровцев. Были
созданы благоприятные условия для развития наступления в глубь
Чехословакии.
"Наиболее характерная черта
Восточно-Карпатской операции состоит в том, что впервые в истории
войск такое мощное естественное препятствие, как Карпатские горы,
было преодолено большими массами войск на широком фронте, свыше 300
км, на всю их глубину в сравнительно короткий срок. Этот успех был
достигнут в результате сочетания высокого морального духа войск с
отличной боевой выучкой, большого напряжения физических сил и
правильного технического оснащения, смелых оперативных и тактических
маневров."
Основная роль в осуществлении
Восточно-Карпатской операции принадлежит пехоте, на которую ложились
все тяготы боев. Но А.А.Гречко высоко оценил и боевые действии
штурмовой авиации: "Поддержку наземных войск при наступлении в горах
осуществляла в основном штурмовая авиация, которая оказалась более
гибкой, маневренной и более приспособленной для ударов как по боевым
порядкам противника, так и по его коммуникациям и объектам в тылу. В
тех случаях, когда по условиям местности артиллерия не могла
поддерживать пехоту, штурмовая авиация своими действиями восполняла
недостаток огня артиллерии."
В это большое дело был вложен труд
и нашего полка, выполнившего 1410 самолетовылетов на уничтожение
живой силы и техники противника.
За активное участие в боевых
действиях наших войск по разгрому гитлеровцев в
Карпатско-Ужгородской операций и освобождение Закарпатской Украины
многим воинским частям было присвоено наименование Карпатских,
Ужгородских и Мукачевских. Многие солдаты и офицеры, в том числе и
авиаторы, были награждены орденами и медалями.
Летчики 565 штурмового авиаполка
четырежды получили благодарности в приказах Верховного
Главнокомандующего: в приказе № 198 от 18.10.1944 было отмечено, что
в боях за преодоление Карпатского хребта, горных перевалов,
освобождение ряда городов и населенных пунктов среди других
отличились летчики подполковника Серикова; в приказе № 211 от
26.11.1944 за овладение городами Михайловце и Гуменно отличились
летчики среди других отличились летчики генерал-майора авиации
Котельникова; в приказах № 207 от 27.10.1944 за овладение городом
Ужгород и № 215 от 03.12.1944 за овладение городом Шатроральяцухер
отличились летчики генерал-лейтенанта авиации Жданова.
"Герои Карпат. Летчики-штурмовики,
отличившиеся в боях за Карпаты - старшие лейтенанты М.Романов,
И.Белицкий и Е.Новиков". Фотоснимок Юрия Скуратова в газете
политотдела 8-ой воздушной армии "Сталинский воин" от 11 января 1945
года.
Военный 1944 год завершился. Он
принес нам новые победы над немецко-фашистскими оккупантами. Эти
победы достались нам очень дорогой ценой. Многие наши товарищи пали
в боях за нашу Советскую Родину, но память о них не умрет в наших
сердцах.
