Людмила Леонидовна Попова

   Главная >> История >> Великая Отечественная >> Л.Л.Попова >> Глава 4


Глава 4. О самолетах

- Первые "пешки" делали в Иркутске. Тогда делали зализанные все, а потом-то уже… Какая скорость… Ну, зализанная – прилизанная она даст 500, а истребитель атакует 600-620, ну куда денешься-то.

Там очень маленькая кабина. А еще Петляков там придумал – мы все это выкинули к чертовой матери, пардон… потому что вот прицел, и здесь такой кронштейн, и значит такое корыто – чтобы я садилась туда на парашют, и чтобы я сидя… Простите пожалуйста, что я сидя увижу? Мне же эта штука будет мешать! А когда все это выкинули, я просто вставала на колени, устервенялась в этот свой прицел… отбомбилась – и тут же вставала к этому паразиту-пулемету, потому что тут черте что делается. А то б я расселась - как будто я пришла на парад! Мы выкинули весь этот таз, это все оборудование, а вставала просто на колени. Там и так-то теснота, а еще этот таз. А с пулеметом… Когда упрешься – там такой задник пулемета, прямо вот прицел… Там такое зеркало золотое и на нем крест. А сзади меня уже подпирает спинка. Ты уже не можешь дальше откинуться – такая теснота. Вот между креслом… вот тут прицел, здесь автоматический сбрасыватель (когда я нажму на кнопку, я слышу, как пиропатроны работают, бомбы идут – но обязательно надо продублировать, потому что – может какая-то зависнет дура); здесь вот… я устанавливаю, через сколько следующая серия должна идти – через секунду там, через две. И вот попробуйте туда пролезть, и еще слушать – «Отдай ручку» или «бери ручку». Да зимой, в теплом комбинезоне. Да еще и парашют болтается. Так что там как в капкане. Ну, других не было.
Пока летели – промеряли ветер, делали расчет на угол прицеливания – потому что если отбомбился не по цели, тебе ж не засчитают вылет.

В.Д. - А у вас сколько вылетов было?

- Совсем немного, 50 там с чем-то.

Когда Петляков разбился, то его похоронили в Казани. На кладбище поставили памятник (там же, на этом кладбище, по-моему, похоронен Василий Сталин), и вскоре на нем появилась надпись: «За шасси - спасибо, а планер сам испытал». Там ее и закрашивали, а тут зубилом кто-то выбил эту надпись!.. Он ведь разбился на «пешке».
Таких шасси, как у «пешки» - ни у одного самолета не было. «Пешка» с десятиметрового «козла» вниз сыпалась, и если не боковой удар, а на колеса – то ничего шасси не было, «козел» был и серия «козлят».
Вот… «За шасси – спасибо, а планер сам испытал».

- Я и на Ту-2 летала. У нас рядом Скок летал. А тогда только дивизия Скока воевала на Ту-2. И я как-то там была и летала. Сказала: «Я на вашей «Коломбине» летать не буду». Там у Ту-2 воздушные моторы (моторы воздушного охлаждения - В.Д.) и эти моторы – они кабину с двух сторон закрывают. Обзор намного хуже. Вот видите – на «пешке» кабина выше моторов, а у Ту-2 моторы выше кабины. А они же громадные, «звездой»… А у нас – 109-е моторы. (имеются в виду 12-ти цилиндровые V-образные моторы водяного охлаждения М-105Р - В.Д.).

В.Д. - А я слышал, что летчики ТУшку больше любили, чем «пешку»...

- Наши могли ее больше любить после войны. Если в войну единственная была дивизия Скока, то там – любить или не любить, они на ней воевали и так же горели.
Она живучая, у ней более мощные моторы – но обзор ни к черту. А для бомбардировщика обзор знаете как! Знаете, штурман нас как учил? «Если прилетел, и здесь (на загривке) не натер шею – я тебе пару ставлю, значит ты головой не крутил». Все зависит от того, кто первый кого заметит. А если ты будешь ворон ловить… Так что крути головой! А там (на Ту-2) крути-не крути – я стою в кабине, у меня эти две махины сбоку… Задний сектор есть, а сбоку как хочешь подходи ты. А скорость больше у нее. У нас крейсерская – 350, ну, вообще, по описанию, максимальная – 450, но я не знаю, когда она давала. Знаете, когда со снижением идешь – тогда может быть. А так – 300-350. А у них 450-500, 450 – как крейсерская. И потом – пробой в моторе воздушного охлаждения и в моторе водяного охлаждения – это, как в Одессе говорят, «две большие разницы».
А потом – «пешку» быстренько сняли, и всех пересадили на Ту-2. А это уже после войны, так зачем ему крутить головой-то? Ведь никто не прилетит…
А «пешка» очень строгая машина. Знаете, когда переучивались на «пешку», у нас каждый день были катастрофы. Именно катастрофы, а не аварии. И по НПП (наставление по производству полетов) положено – если катастрофа, то прекращаются полеты. Один день: только начали полеты – катастрофа; другой день… А на третий день командир полка сказал: «Оттащить – и летать!» Потому что так мы ничего не сделаем. И у нас бывало по три катастрофы в день. А в особенности… наши-то не бились, а вот ребята… у них налет маленький, а она очень строгая машина. Она не терпит никаких вольностей… они привыкли в других машинах, когда можно как хочешь ручкой дергать. Потом нужно следить за скоростью, потому что она легко срывается в штопор и из штопора не выходит практически. Потеря скорости – и она валится на крыло и срывается в штопор. Она очень строгая, и поэтому много погибло еще до того… Но в полете в общем-то она была красивая, хищная такая, когда идут строем...

В.Д. - А у вас «пешки» как камуфлировались?

- Зеленые. Ну, низ голубой, а так зеленые. А в эскадрилье уже пятна красили, если успевали. Винты… сначала винты были такие длинные, РА, а потом, когда поставили моторы М-105ПФ, уже форсированные – тогда обрезанные, короткие. Это уже с 44-го года. У нас по-моему еще до конца войны с РА парочка осталась…
Ну, номер конечно, потому что у всех номера были опознавательные…

В.Д. - Никаких эмблем полка не было?

- У нас на шайбе внизу была такая белая полоса – это наш полк. (У мужа на шайбе была косая полоса). И белая полоса на фюзеляже, у хвоста. На фюзеляже номер. Последний у меня был 74-й. Белый номер.
Я начинала летать на «77», потом у меня была «78», на котором мы с Галей летали, я наводила звено… Потом, когда Галю ранили, меня перевели в ведущее звено к Осадзе, у нее там штурман выбыл. Я, в общем, и дня не просидела на земле.
Была у нас машина с рисунком, но машина эта, «74», погибла – мы сели на вынужденную. Был гвардейский знак, на носу. Подбили нас… когда Васю ранили… где-то под Кенигсбергом. Это апрель. 10 апреля взяли Кенигсберг, а мы туда прилетели за неделю, может, за десять дней…
А закончили мы на новой «74», и там уже гвардейский знак не рисовали.
Еще была у Кати Федотовой ласточка нарисована, номер… не помню, в другой эскадрильи она была.
Первая цифра зависела от эскадрильи. У командира эскадрильи была номер «72», у ее заместителя номер «73», наша «74». Левое звено – «75», «76», «77». Правое звено – «78», «79», «80», и «81» запасная. А в другой эскадрилье были меньше номера, но я не помню. У командира полка – «99».

Назад Вверх Следующая

Беседы, распознавание, обработка, сканирование © Всеслав Дьяконов, 2000-2002

Реклама