Запросив Центральный архив Министерства
обороны РФ о судьбе экипажа, мы получили сведения из картотеки безвозвратных
потерь. Командир экипажа младший лейтенант Николай Романович Щукин, 1922
г.р., уроженец д. Денисовка Измалковского района Орловской (ныне Липецкой)
области так и значился пропавшим без вести 1 апреля 1943 года. А вот
стрелок-радист экипажа младший сержант Василий Тимофеевич Сысоев 1921 г.р.,
уроженец д. Аниховка Адамовского района Оренбургской (ныне Чкаловской)
области, помимо военного донесения о пропаже без вести имел в карточке
приписку: «…снят с учета, как оказавшийся в живых, был в плену до 9 мая 1945
года…».
Нам стало понятно, что сбитый в воздушном
бою 1 апреля 1943 года самолет, пилотируемый летчиком Щукиным со стрелком
Сысоевым, совершил вынужденную посадку на территории, занятой немцами, не
дотянув до наших позиций буквально пяти километров. Из документов архива
было известно, что воздушный стрелок попал в плен к немцам. А что стало с
летчиком штурмовика? Ответить на этот вопрос могли только документы
Федеральной Службы безопасности, так как мы знали, что в архивах
территориальных управлений хранятся фильтрационно-проверочные дела на всех
военнослужащих Красной Армии, которые в годы войны попали в плен и после
вернулись на Родину. Мы сразу же запросили Управление ФСБ Оренбургской
области. На наш запрос ответ пришел из Архивного отдела Администрации
Оренбургской области к которому была приложена архивная справка на Сысоева
Василия Тимофеевича. Кроме того, в письме указывалось: «…Для сведения
сообщаем, что сведений о Щукине Н.Р. в деле Сысоева В.Т. нет. Но возможно
жив еще сам Сысоев В.Т., поскольку в 1999 году сведения о его пребывании в
армии запрашивались Троицким ОВК Челябинской области на предмет
подтверждения ранения Сысоева В.Т. для оформления документа на выдачу
удостоверения инвалида Отечественной войны…».
Из архивной справки из
фильтрационно-проверочного дела на Сысоева Василия Тимофеевича: «…Родился в
1921 году в деревне Аниховка Адамовского района Чкаловской области. В ряды
Красной Армии призван в октябре 1940 года Адамовским РВК Чкаловской области.
Воинскую службу проходил в 703 полку 237 дивизии 14 воздушной армии в звании
младшего сержанта, воздушный стрелок Ил-2. В немецкий плен попал в марте
1943 года в районе города Гатчина во время воздушной разведки, когда был
поврежден самолет и приземлился на вражеской территории. Содержался в
лагерях военнопленных 6-й «Форт» г. Ковно, лагерь «ХВ», лагерный номер
205859. С ноября 1943 года около города Киль, работал у бауэра Пунхорста.
Освобожден из плена в мае 1945 года войсками союзников. Фильтрационную
проверку проходил в мае 1945 года в лагере № 209 ОКР «Смерш»…».
Полученная архивная справка немало удивила
нас. Так как в справке были неправильно указаны многие детали. Например,
237-й авиадивизии, номер которой был указан в справке, не было в составе 14
воздушной армии. Всю войну 703 ШАП входил в состав 281 штурмовой
авиадивизии. Дата, когда Сысоев попал в плен, – март 1943, вместо 1 апреля
1943 года, когда действительно был сбит самолет. И самым удивительным было
указано место пленения в р-не города Гатчина, так как город Гатчина
находится в более 100 км от места вынужденной посадки самолета, где и были
обнаружены обломки самолета.
Получив из Оренбурга ответ и узнав новый адрес жительства Василия
Тимофеевича Сысоева, и что он, возможно, жив, мы отправили запрос в Троицкий
райвоенкомат Челябинской области, чтобы прояснить многие неточности в
документах ФСБ и узнать судьбу летчика самолета. Ответ не заставил себя
ждать. Работники Троицкого военкомата разыскали семью Сысоевых. Но, к
сожалению, Василия Тимофеевича Сысоева в живых уже не застали, он скончался
29 декабря 1999 года. Поэтому встретились с его женой и дочерью, которые
хранили у себя многие его документы. Со слов Надежды Платоновны Сысоевой –
жены Василия Тимофеевича – во время пленения немцами ее муж был в
бессознательном состоянии, так как был ранен в голову и никак не мог
вспомнить обстоятельства гибели самолета и даже своего падения. О судьбе
летчика он тоже ничего не знал. В послевоенное время он пытался разыскать
Щукина Николая Романовича, но его поиск успехом не увенчался.
«…Он пытался восстановить свои документы,
чтобы оформить себе пенсию, так как был очень болен. С войны вернулся «без
ранений», хотя одна нога была короче другой, ранение в голову. Вас
интересует его летчик Щукин, на четвертой странице речь идет о нем, скорее
всего, но похоже, что отец не знал его, иначе он бы написал. Спасибо Вам,
что Вы делаете такое доброе дело – восстанавливаете доброе имя людей,
разыскиваете их. Посылаю Вам копии отцовских бумаг, потому что они мне
дороги, как память. Извините его за то, как они написаны, он был болен. Рада
была помочь», - так написала в письме дочь Василия Тимофеевича – А.В.
Никишина.
Получив письмо, в которое были вложены
черновики писем Сысоева В.Т., мы поняли, что перед нами уникальные
документы. В этих письмах жизнь человека, который в годы войны с оружием в
руках защищал свое Отечество. По независящим от него обстоятельствам попал в
плен к немцам, выжил там и тяжело раненным вернулся домой. Всю послевоенную
жизнь проработал простым сторожем на Троицкой ГРЭС и только в 1975 году
попытался напомнить государству о своих ранениях, полученных в годы войны.
И, как видно из документов, неудачно. Так в письме Министру обороны СССР
Д.Ф. Устинову он писал: «…Военком вызвал меня и задал несколько вопросов: в
каком году воевал? где воевал? где ранен, и в каком госпитале лечился? Я им
все обсказал, и они сказали: «Мы не можем помочь…» И сказали, что хорошо,
что ты жив остался…» Повторные просьбы о восстановлении документов и
признании его ветераном и инвалидом войны он отправил в июне 1999 года, но,
пока документы оформлялись, надобность в них отпала, он скончался…
Но давайте вернемся к присланным
документам. Одно письмо было адресовано в Управление кадров ВВС Советской
Армии с просьбами подтвердить прохождение службы в советской авиации и
помочь разыскать бывших сослуживцев по 703-му штурмовому авиаполку, которые
тоже могли подтвердить его слова. В письме Василий Тимофеевич описывает свою
биографию, а также упоминает обстоятельства его пленения немцами: «В 1940
году в сентябре месяце я был призван Адамовским райвоенкоматом Оренбургской
области. Откуда был направлен в армию в 64-й стрелковый полк. Прослужил семь
с половиной месяцев и был направлен в школу младших авиационных специалистов
в город Читу. Получил специальность моториста на двухмоторном
бомбардировщике СБ. В связи с войной меня назначают в скором времени вторым
механиком на СБ к технику звена лейтенанту Соколову, полк 475-й
бомбардировочный. По приказу Сталина надо было набрать с авиаполков
механиков и послать в летное училище, 2-е Ленинградское, эвакуированное из
Ленинграда в город Ишим Омской области. Попадаю туда и я, и заканчиваю по
специальности стрелка-радиста. И так я получаю документы и прибываю в город
Куйбышев, направляют в отдел армии фронта, а оттуда на станцию Кинель, где
формируют и посылают в полк, где командиром полка 703-го капитан Самойлов, а
начальник штаба подполковник Люляев. Вырезаем за бензобаком дыру на самолете
Ил-2, устанавливаем пулемет Березина на 150 патронов, и наша машина стала
двухместной и грозной для врага. Наш полк находился с января по апрель 1943
года в Городно, Большое Заборовье, деревня Чаплино и разъезд Куколь,
Волховское направление. Я имел 25 боевых вылетов, в них 1 самолет противника
сбил в районе Гатчина, между февралем и мартом 1943 года. Вы удивитесь, что
мало вылетов сделал. Очень трудно было нам, наша авиация была слаба от
противника. Утром 1 января 1943 года мы поднялись в воздух на Волховском
направлении, 37 «илов». Был сильный воздушный бой, сбили 13 самолетов
противника, своих потеряли 23 «ила» (вообще командир знает). Он мне сказал:
«Товарищ Сысоев, буду ходатайствовать о награждении тебя!» Много всяких
поручений, приказов выполнял, как на земле, так и в воздухе. 29 марта 1943
года на машине Ил-2 за номером «12», молодой пилот (рыжий, как сейчас помню
его, пишу и вижу), полетели в разведку. В районе Гатчина нас сбили. Я был
ранен в голову, с перебитой ногой и рукой, в бессознательном положении попал
в плен к немцам…».
Внимательно прочитав воспоминания Василия
Тимофеевича Сысоева, мы пришли к выводу, что он хорошо помнит события,
которые происходили до того момента, как он попал на фронт. А вот фронтовые
воспоминания с января по апрель 1943 года, возможно, сжались в памяти,
перемешались даты и события. Это, скорее всего, случилось из-за
перенапряжений тех дней. В январе 1943 года начинается операция по прорыву
блокады Ленинграда, в феврале полк перебрасывают поддерживать наступление
54-й армии в Красноборской операции, в марте поддержка пехоты в Мгинской
операции в районе Воронова и Карбусели… И почти каждый день – боевые вылеты
и потери друзей. В полку становится все меньше и меньше людей, с которыми он
пришел в полк. На его глазах из боевых вылетов возвращаются самолеты с
убитыми воздушными стрелками на борту. Каждый боевой вылет – это встреча с
истребителями противника, это жестокий обстрел зенитных орудий, кровь,
смерть…
Описанный Василием Тимофеевичем шокирующий
вылет, в котором потеряли много своих самолетов, скорее всего, подразумевал
воздушный бой, который произошел 12 января 1943 года, в первый день
наступления Ленинградского и Волховского фронтов в начавшейся операции
«Искра» по прорыву блокады Ленинграда. В тот день 703-й ШАП потерял 4
самолета Ил-2 вместе с экипажами. А всего 281-я штурмовая авиадивизия за
этот день потеряла 15 самолетов Ил-2, из которых 7 вместе с экипажами.
Понятны становятся неувязки в документах
ФСБ и личных воспоминаниях Василия Тимофеевича. Боевой вылет 1 апреля 1943
года отложился в его памяти, как свершившийся 29 марта. А сбитый им немецкий
самолет в районе Гатчины, воскрешает в памяти название населенного пункта,
который запомнился на всю жизнь. Разве будешь спрашивать у летчика, находясь
в горящем самолете: «А где мы падаем?» Тяжелая контузия при падении и
ранения, полученные во время воздушного боя, конечно же, сказались на
памяти, ощущении происшедшего уже в немецком плену. К сожалению, в памяти
Василия Тимофеевича не отложились обстоятельства вынужденной посадки и его
пленения, и это понятно, он был бессознательном состоянии. Что стало с
летчиком самолета, младшим лейтенантом Николаем Щукиным, которого он помнит
как «молодого и рыжего», Василий Тимофеевич не знал.
По проведенной нами работе, по поиску
сведений о Николае Романовиче Щукине удалось лишь подтвердить сведения
Центрального архива Министерства обороны РФ. В документах Орловского
управления ФСБ сведений о его нахождении в плену нет. А в документах
Измалковского райвоенкомата Липецкой области он до сих пор считается
пропавшим без вести 1 апреля 1943 года. Также благодаря проведенной огромной
работе, сотрудникам райвоенкомата удалось разыскать адрес брата. Вот
выдержки из письма военного комиссара Измалковского района подполковника А.
Илюхина: «Родственники Щукина Н.Р. действительно проживали в деревни
Денисово Афанасьевского сельсовета. В настоящее время из родственников
остался брат Щукин Николай Романович, который проживает в город Елец
Липецкой области. Побеседовать лично с ним не представляется возможности. По
опросу старожилов села Денисово было выяснено, что мать Щукина Марфа
Ивановна всегда считала, что сын пропал без вести, поэтому второго сына,
которого родила позже, назвала Николаем в честь его памяти».
Но мы не опустили руки и продолжаем искать
и надеяться на то, что удастся прояснить и его судьбу.
***
Осенью 2003 года, возвращаясь из
Кингисеппа, один из бойцов поискового отряда «Уголек» Василий Быстров
предложил нам всем заехать в деревню Калитино Волосовского района
Ленинградской области, где несколько недель назад их отряд побывал на месте
падения неизвестного советского самолета. Расспрашивая Василия о самолете,
мы выяснили, что место падения самолета им показал один из жителей деревни.
Небольшая воронка на песчаном бугре находилась за деревней прямо рядом с
дорогой. Обследовав место падения и внимательно осмотрев обломки самолета, а
точнее то, что от них осталось, так как почти весь цветной металл был собран
и сдан в металлолом сразу же после войны, мы пришли к выводу, что на этом
месте разбился советский истребитель МиГ-3. Среди обломков двигателя нами
была найдена часть блока с номером …434. Было видно, что это окончание
заводского номера мотора самолета. Закончив обследование места падения,
Василий Быстров предложил заехать к одному из старожилов деревни, который
жил в деревне в годы войны. При разговоре с ним мы выяснили, что о месте
падения самолета, на котором мы только что были, он не знает. А вот
интересными воспоминаниями о своей юности он поделился с нами охотно, и они
были относительно подробны. В начале войны нашему собеседнику было около
12-и лет, и поэтому мальчишеские переживания хорошо закрепились в его
памяти. С его слов, в один из августовских дней 1941 года они с мальчишками
играли в саду у дома и вдруг услышали начавшуюся сильную оружейную и
пулеметную стрельбу. Дело в том, что уже несколько дней эта территория была
оккупирована, и каждый день по дороге, идущей от Волосова на Гатчину, рядом
с которой находилась их деревня, шли нескончаемые колонны немецкой пехоты и
техники. Мальчишки, услышав сильную стрельбу, сразу же выбежали на
сенокосную поляну за домом и стали смотреть в сторону дороги, так как именно
оттуда раздавались выстрелы. Оказалось, что советские самолеты стали
штурмовать немецкую колонну на дороге, а часть маленьких самолетов вела
воздушный бой с немецкими самолетами. Мальчишки увидели, что один из
советских самолетов загорелся и от него отделалась небольшая черная точка.
Почти сразу же появился белый купол, и они поняли, что летчик выпрыгнул с
горящего самолета и стал спускаться на парашюте. Летчик со сбитого самолета
опустился на ржаное поле, к нему сразу же подъехало несколько мотоциклов с
немцами. Мальчишки видели, как немцы усадили в коляску мотоцикла пленного
летчика, скомкали и засунули к нему в ноги его парашют и, быстро выехав на
дорогу, поехали в сторону Волосово…
Пытаясь, сопоставить рассказ дедушки о
сбитом и попавшем в плен летчике с местом падения самолета МиГ-3, обломки
которого были обнаружены за деревней, мы стали уточнять детали. Мы
специально спросили у дедушки хотя бы о приблизительной дате, когда случился
этот случай, на что он ответил, что это случилось в первые дни оккупации. Из
истории боев под Ленинградом мы уже знали, что деревня Калитино была
оккупирована немцами 11 августа 1941 года. Во время того трагического
события внимание очевидцев было приковано к опускающемуся на парашюте
советскому летчику, и поэтому дедушка даже не запомнил, куда упал сбитый
самолет. – Туда, за деревню… – уточнил он, отвечая на наш вопрос.
Вернувшись в город, мы сразу же стали
просматривать наши архивные записи с номерами моторов сбитых советских
самолетов за август 1941 года. И вот в докладе инженера 5-го ИАП ВВС КБФ «О
проведенной боевой работе техническими службами полка в течение с 22 июня по
18 октября 1941 года» мы увидели запись: самолет МиГ-3 № 2362, мотор АМ-35 №
4434, не вернулся с боевого задания 18 августа 1941 года, летчик Ф.Ф. Титов.
В журнале боевой деятельности 5-го
истребительного авиаполка ВВС КБФ за 18 августа 1941 года сказано: …Девять
МиГ-3 и Як-1 прикрывали бомбардировщики в районе Волосово, где встретили до
15-и Ме-109 и Ме-110. Вступили с ними в бой. Подожжен МиГ-3 летчика Титова,
который с задания не вернулся…
В именном списке безвозвратных потерь с
22.06.41 по 10.11.1941 года 5-го ИАП ВВС КБФ значилось: Титов Федор
Филиппович, лейтенант, летчик, 1914 г.р. Уроженец: Рязанская область
Чапаевский район село Роговое. В РККА с 1936 года, призван по спецнабору ЦК
ВЛКСМ. Жена Титова Надежда Александровна, проживает Рязанская область
Пронский район село Руднево. Погиб в воздушном бою 18 августа 1941 года…
Погиб в воздушном бою 18 августа 1941 года
…. И дата и район, где сбили Федора Филипповича Титова совпадали с тем
местом под деревней Калитино, где нам показали обломки самолета МиГ-3. А как
же рассказ местного жителя, который своими глазами видел, что летчик живым
опустился на парашюте и был захвачен в плен? Может быть, обломки найденного
нами самолета не относились к этому летчику, и, возможно, под обломками и
сейчас находятся останки пилота Федора Титова?
Мы внимательно стали просматривать другие
архивные документы 5-го истребительного авиаполка ВВС КБФ. И вот в деле по
переписке по личному составу за 1944 год находим долгожданный документ, в
котором говорится о том, что лейтенант Титов Федор Филиппович вернулся в
свою часть. Действительно, 18 августа 1941 года его самолет был подбит и он
покинул горящую машину на парашюте. После приземления сразу же попал в плен,
где находился до декабря 1943 года. После фильтрационной проверки он
вернулся в родной полк и продолжил воевать до конца войны, закончив ее в
победном 1945 году в составе своей части, которая стала называться 3-им
гвардейским истребительным авиаполком ВВС КБФ.
***
По-разному складывались судьбы попавших в
плен летчиков. Знакомясь с их историями, перипетиями нелегкой военной жизни,
о каждом можно написать отдельные книги. На станицах книг будет прослежен
долгий и тернистый путь человека войны. Например, в Центральном
военно-морском архиве в сведениях о погибших летчиках по спискам
безвозвратных потерь личного состава 3-го гвардейского истребительного
авиаполка ВВС КБФ, нам попалась следующая запись: «Лобко Афанасий
Мефодьевич, летчик 3 АЭ, гвардии сержант, погиб». Всего в одну строчку
поместилась жизнь человека. Кто он? Где родился и вырос? В списках потерь
даже не была указана точная дата гибели этого человека. И вот отрабатывая
другие документы – журнал боевых действий, оперативные сводки полка и
авиадивизии мы установили, что самолет ЛаГГ-3, который пилотировал гвардии
сержант Афанасий Лобко, не вернулся с боевого задания 22 февраля 1943 года.
В документах говорилось, что четверка ЛаГГов из 3-го гвардейского
истребительного авиаполка ВВС КБФ, ведущим которой был гвардии старший
лейтенант Иван Минаев, при прикрытии наших войск в районе Колпино вела
воздушный бой на высоте 3500 метров с четырьмя ФВ-190 и двумя Ме-109. Из
этого боя не вышел самолет гвардии сержанта Лобко. Долгое время его судьба
была неизвестна. И только 24 июля 1944 года, когда советские войска
освободили узников немецкого концлагеря Майданек, выяснилось, что одним из
военнопленных с ампутированной ногой оказался балтийский летчик Афанасий
Лобко. Летчик находился в тяжелом состоянии, и поэтому сразу же был
направлен в советский эвакогоспиталь, расположенный в городе Киеве. После
излечения Афанасий Мефодьевич Лобко был уволен со службы по инвалидности. И
только десятилетия спустя однополчане узнали о том, что их сослуживец жив.
Оказывается, сбитого в воздушном бою 22 февраля 1943 года Афанасия Лобко
подобрали немцы. Они нашли тяжелораненого летчика рядом с обломками его
самолета, спустя два дня 25 февраля. В этот же день немцы доставили раненого
в свой лазарет, который находился на станции Мга. В лазарете Афанасий Лобко
пролежал прикованным к постели до 6 марта. С каждым днем летчику становилось
все хуже и хуже, у него началась гангрена. Поэтому перевезенному в город
Нарва советскому летчику 13 марта ампутировали левую ногу, и уже после этого
13 декабря 1943 года перевели в концлагерь, в котором он и находился до
момента освобождения его нашими войсками.
***
Десятки, сотни, а, возможно, и тысячи
таких историй можно найти и описать при исследовании истории Великой
Отечественной войны, собрав уникальный материал о силе духа и мужестве
воинов, порой еще совсем мальчишек, которые в страшные годы лихолетья встали
на пути общей для всех беды. Поднимая боевые машины в воздух, они уходили на
боевые задания… Унося на крыльях свои последние осознанные надежды, мысли,
слова, думы о любимых… Многие из них не вернулись, ушли в неизвестность, не
успев проститься, не до любив и не дожив… Оставили в синей вышине лишь
память о себе… А сейчас через десятилетия их внуки и правнуки из болот и
глухих лесов «поднимают» эти боевые машины, а точнее, то, что осталось –
искореженные обрывки дюраля и брони, в которых все эти долгие годы
неизвестности томились души погибших пилотов и их останки. А еще поднимают
из небытия и забвения их добрые имена, рассказывая живущим сейчас
современникам о том, кем были эти люди. Об их жизни, которая пронеслась в
«ливне огненных трасс» яркой и стремительной стрелой… И о смерти, которую
они приняли и в которой обрели они свое бессмертие…
***
Рассказанные выше истории – это лишь
крупицы той информации, которая собрана за годы исследовательской поисковой
работы. Можно с большой долей уверенности сказать, что это только начало.
Мы постоянно находимся на перекрестке прошлого и будущего. За спиной у нас
древняя история нашей страны, а впереди – история, которая будет написана
уже нами.
За годы поисковых скитаний полжизни прошло на колесах. Перед глазами –
постоянно мелькающие за окном пролески, поля, леса, мосты, повороты.
Монотонный звук мотора непрестанно звучит в ушах. Километры, сотни
километров дорог разных, как наша жизнь. Где-то асфальт прерывается
грунтовой пыльной дорогой, где-то – бездорожье под проливным дождем и мокрым
снегом. Мы все едем для того, чтобы соприкоснуться с очередной неизвестной
страницей той войны и открыть ее для себя и людей…
Мы часто не знаем, что ждет нас в том месте, куда мы отправляемся в
очередную экспедицию, но понимаем, что мы там необходимы… И вернувшись из
очередной поездки, увидев, пережив, поняв очень многое, принеся в дом к
людям, которые десятилетиями томились в неизвестности о судьбе своих родных
и близких, правду о происшедшем, понимаешь: все эти труды – не напрасны!
А как много нам приходится общаться с
разными людьми – разными порой до противоположности! Встречи, разговоры,
пожатие рук… Где-то в глухих, заброшенных цивилизацией деревнях, хуторах,
баньках мы видим этих людей, слышим их голоса. Загорелые, обветренные лица,
мозолистые крепкие руки… Колодезная вода, обжигающая губы и глотку холодом,
переданная напиться нам в алюминиевой кружке из рук старенькой деревенской
бабушки… Как много различных типажей встречается на нашем пути! Но у всех
есть что-то общее. Наверное, это русская душа, такая открытая, простая,
незлобивая…
Встречаясь и общаясь с огромным количеством людей, я внимательно смотрю в их
глаза и на их руки. Глаза – это зеркало души, а руки – они отражают всю
жизнь человека. И мне кажется, в нашей глухой провинции глаза и руки людей –
особенные! В глазах их видится живой отпечаток прожитого, душевной силы и
величия, а на руках по выступающим венам читаются перипетии судьбы, тяжелой,
трудовой, обильно политой потом… А при крепком рукопожатии ощущается тепло
сильных и волевых людей…
А истории, которые мы от них слышим? Это постоянный источник ценной
информации. Иногда красивые легенды, а иногда – страшные и жестокие штрихи
прожитого ими и их родными. Моих записных книжек, исписанных быстрым мелким
почерком, никогда не хватит, чтобы запечатлеть столько правды о войне и
жизни. Жизни, именно жизни! Где перемешалось все – радость и слезы, любовь и
ненависть, смерть и рождение… Вехи, события, люди, даты… Каким важным
становится это для нас именно сегодня, сейчас, когда с каждым годом все
меньше и меньше становится ветеранов, меньше становится непосредственных
участников и свидетелей тех далеких событий. Истории, которые мы слышим,
строки, которые ложатся мелким бисером в моей записной книжке, – это уже
сейчас бесценные, полученные буквально из первых рук свидетельства минувшей
эпохи. Эпохи, где росли, жили и сражались с безжалостным врагом наши предки,
наш народ. И именно сейчас очень важно не растерять, собирать, слушать,
записывать, анализировать, искать и находить все то, что нам дают люди,
которые видели все своими глазами.
Беседуя с местными жителями и ветеранами – свидетелями военного лихолетья,
записывая истории со слов уже следующего поколения, которое помнит рассказы
старших, испытываешь восторженное ощущение силы духа людей, которые сумели
вынести на своих плечах всю тяжесть военного времени. Соприкасаясь с этими
судьбами, становишься богаче духовно, чувствуешь переживания тех людей,
видишь мощь их характера, твердую решимость остаться несломленным, остаться
человеком несмотря ни на что!
Я часто задаю себе вопрос: – А сможем ли мы вот так, как они, перенести все,
что выпадет нам? Сможем ли мы быть такими стойкими и несгибаемыми под
ударами судьбы? Наверное, сможем… Но не все… Скорее всего и к сожалению, –
единицы. А может быть, это не так? Может быть, в страшную годину лихолетья
проявятся скрытые в наших душах и сердцах силы, которые позволят нам
перенести, пережить все, что нам будет предначертано. И, может быть, тогда
мы поймем, что представляет истинную ценность в человеческой жизни, а что –
блеф и мираж.
Прокофьев Илья Геннадьевич, 2009 год.
Ленинградская область - Санкт-Петербург
***
Автор выражает глубокую признательность
Виктору Пахомову, Владимиру Казакову, Виктору Костюковичу, Артему Драбкину,
Андрею Дикову, Игорю Ивлеву, Карлу-Фредрику Геусту, Олегу Корытову,
Константину Чиркину, Наталье Некрасовой, Рафику и Марии Салахиевым.
Архивы:
Центральный Архив Министерства Обороны Российской Федерации
Центральный военно-морской архив Министерства Обороны Российской Федерации
Военный архив Финляндии
Интернет-ресурсы:
http://www.peoples.ru
http://aces.boom.ru
http://www.airwar.ru
http://www.blokada.otrok.ru
http://airaces.narod.ru
http://www.soldat.ru
http://www.airforce.ru
http://vif2ne.ru
http://uz.colomna.ru
http://www.pienoismallit.net
http://www.iremember.ru/
http://www.cp-trast.ru
http://kp.rkomi.ru
http://ru.wikipedia.org
http://www.gvardiy.ru
Литература:
1.Цапов И.И., Конев В.Н., Мясников Ю.А. / М., ООО «Дельта НБ», 2006.
2.Калиниченко А.Ф. – В небе Балтики. / Издательский дом «Р.О.С.-КОР», 2004.
3.Буров А.В. – Огненное небо. / Лениздат, 1974.
4.Мясников Ю.А., Прокофьев И.Г., Суворов В.И., Тарасов К.И. – 315-й боевой
вылет майора Александра Мясникова. / Издательство «Нефть и Газ», 2004.
5.Мир авиации, 01.2002.
