Запись и литературная обработка беседы с Н.Г. Голодниковым
Записал и обработал Андрей Сухоруков

 

Беседа первая
И-16 и "Харрикейн"

 

Курсант Ейского военно-морского училища летчиков им. И.В. Сталина. Н.Г.Голодников.
1940 год. Фото из личного дела курсанта.

А.С. Николай Герасимович, в каком училище вы обучались? На каких типах И-16 вы обучались?

Н.Г. В Ейском военно-морском училище летчиков им. И.В. Сталина. Срок обучения нашего курса был два года. Мы были первым выпуском нашего училища который был выпущен сержантами, до нас выпускали младших лейтенантов. Я был в училище сержантом и выпустился сержантом. Для нас уже были мерки сняты на командирское обмундирование, но тут вышел приказ маршала Тимошенко, о том, что всех закончивших авиаучилища в 1941 году, вне зависимости от срока обучения, выпускать сержантами. Наш выпуск был за три дня до начала войны.

После выпуска меня назначили инструктором-летчиком в училище, и я попал на фронт только в марте 1942 года. С началом войны с июня 1941 года по март 1942 училище неоднократно перебазировали, последним местом моей службы в ущилище был Моздок. За время службы в училище я неоднократно подавал рапорты о назначении в действующий полк. Моя просьба была удовлетворена только в марте 1942 года, меня назначили летчиком на Северный Краснознаменный Флот, в 72 смешанный авиационный полк ВВС КСФ, который позже стал 2-м Гвардейским истребительным авиаполком, а после гибели его командира Дважды Героя Советского Союза Б.Ф.Сафонова полку было присвоено его имя. В этом полку я провоевал всю войну.

В полку я последовательно занимал должности летчика, старшего летчика, командира звена, заместителя командира эскадрильи и, уже после войны, командира эскадрильи. Уже после окончания Великой Отечественной войны я был назначен начальником воздушно-стрелковой подготовки ВВС КСФ, а затем старшим инспектором по технике пилотирования и теории полета летной инспекции ВВС КСФ. Затем была учеба в Военно-морской академии им. К.Е.Ворошилова в г. Ленинграде, а после ее окончания служба в авиации ВМФ и ПВО страны, на самых различных командных должностях, словом от сержанта до генерал-майора авиации, ни одной ступени не перешагнул.

В училище, будучи курсантом авиаэскадрильи, мне пришлось изучать самолеты И-5 и И-15бис. Потом, из числа курсантов уже летавших на И-15бис, выбрали 10 человек (в том числе и меня) и перевели в эскадрилью готовивших курсантов на И-16. В этой эскадрилье мы изучали И-16 4, 5, 10, 17 и 21, типов, но 21-х было мало. В конце 1941 года самолеты всех типов, имеющих двигатели М-25, мы передали в строевые части, довооружив их направляющими под реактивные снаряды и крупнокалиберными пулеметами. Для учебы у нас остались И-16 4-го типа, с двигателем М-22. В отличие от М-25, у этого двигателя было левое вращение винта, а для смазки использовалось касторовое масло.

А.С. Николай Герасимович, сколько вы имели налета после окончания училища, «в сумме» и на боевом истребителе?

Н.Г. Когда я был курсантом, я имел «чистого» налета на «боевом» И-16 порядка 40-45-ти часов.

Если посчитать все мое «летное» время до выпуска - это часов где-то 60-т на У-2 в аэроклубе, там же на УТ-1, УТ-2 по 5-6 полетов, потом я был в т.н. «тренотряде» (еще до авиаучилища), где мы летали на Р-5, да курсантом на УТИ-4 - то в сумме выйдет часов 110-120-ть. Это, конечно, было выше, чем у других курсантов. У курсантов, время налета на «боевом» самолете и на УТИ-4, «в сумме», давало часов 30-35-ть. Я же, в отличие от остальных, только на И-16 налетал часов 45-ть и вот почему. В нашем звене был И-16 «десятого» типа, с некоторой особенностью. Очевидно, после ремонта и замены плоскости он не «любил» высокого выравнивания, к моменту приземления он буквально «падал» на правое крыло. Я эту особенность хорошо знал, буквально, «поймал» с первого полета и инструктор мне на этом самолете планировал полеты с полной нагрузкой. Из курсантов, на этом самолете летал только я, поскольку остальным курсантам командир отряда на этой машине летать запретил, после случая, когда курсант не удержал направления на пробеге. Вот и летали на этом И-16 только инструкторы и я. После передачи самолетов на фронт, этот И-16 так и остался в нашем звене, в действующую часть его отдать просто не рискнули.

В 1939-40 годах война уже «чувствовалась», поэтому учили нас довольно интенсивно.

Перед выпуском я выполнил весь курс боевой подготовки – стрельбы по наземным целям, стрельбы по воздушным целям (по конусу) и воздушный бой. Считалось, что наш курс был полностью подготовлен по боевому применению, вот перед нами был ускоренный (годичный) курс, младшие лейтенанты, так они были выпущены без «боевого применения».

Ну, а ко времени прибытия в боевой полк, я имел большой налет на истребителях, я же инструктор. «В зоне» помотался! Допустим, дают летное задание «в зону» на 6-ть курсантов, то, будь добр сделать так чтобы все слетали. А в зоне каждый курсант пытается свою «крутость» продемонстрировать, перегрузки на УТИ-4 о-го-го! Кое-кому надо было и по два раза слетать для закрепления навыка, добавляли с разрешения командира звена. Вобщем, пока все не слетают и задания не выполнят, со «старта» не уходил.

Кроме того, в училище, кроме И-16, мы изучали ЛаГГ-3. Их было несколько штук и поступили они за месяц до войны. Курсантов на них не готовили, только инструкторов. Естественно, я его освоил. Вначале ЛаГГи были Таганрогского завода, пятибачные, потом пошли Тбилисского, трехбачные, облегченные.

Я и на фронт-то попал со своей последней группой. Выпустил в марте 10 человек и с 5-ю из них пошел на фронт старшим. Вначале «Дугласом» в Москву, потом «Дугласом» в Архангельск, а оттуда, в бомболюке СБ, в Североморск.

А.С. На каких типах И-16 пришлось воевать?

И-16 тип 29. Осень 1941 г.

Н.Г. Когда я попал на Север, то в полку я сразу стал летать на 28-м, 29-м типах, с «63-м» двигателем. Хотя 29-х у нас всего шесть штук было, потом после бомбежки всего два осталось и они особой роли не играли, их потом в соседний полк передали.

А.С. Ваше общее впечатление об И-16?

Н.Г. И-16 был самолетом сложным, строгим в технике пилотирования, малейшее «перетягивание» ручки и он сваливался в штопор. Правда и выходил быстро, хоть из простого, хоть из перевернутого. И-16 был очень маневренным, выполнял любой пилотаж. Я любил этот истребитель.

А.С. Николай Герасимович, это правда, что на И-16 можно было «сделать вираж вокруг телеграфного столба»?

Н.Г. Правда, по горизонтальной маневренности это был уникальный самолет.

А.С. А по вертикальной?

Н.Г. От типа все зависело, от двигателя. У большинства, с М-25, средне.

А.С. Говорят, на И-16 была на редкость неудобная кабина?

Н.Г. Как вам сказать, она была маленькая, но это потому, что И-16 был сам по себе маленьким самолетом, ее и расширить было нельзя.

А.С. Обзор был плохой?

Н.Г. Лоб большой, двигатель близко к кабине, спереди он большой угол закрывает. Конечно, если по прямой идешь, то обзор был не очень, но мы по прямой на И-16 никогда не ходили, «змейка», крены вправо-влево, это постоянно. Когда приноровишься, то обзор нормальный.

На наших самолетах в полку были сдвижные фонари, но перед боем мы их постоянно открывали. Во-первых – на фонаре имелось большое количество перемычек и целлулоид фонарей был «темный», видно через него было плохо, во вторых боялись, что фонарь заест. Если подобьют и выпрыгивать надо, то не сбросишь.

А.С. Так, что фонарь целлулоидный был? Это, что какой-то «самопал»? И, что фонарь был без аварийного сброса?

Н.Г. Нет, фонарь был заводской. Целлулоидный, не плексигласовый. Двигался на салазках «взад-вперед». На некоторых самолетах аварийный сброс фонаря был, на некоторых - не было.

А.С. Что еще можете сказать о кабине?

Н.Г. Ручка управления была нормальная, истребительная, т.е. ходила и «вперед-назад» и «вправо-влево» у самого основания. На ней гашетки управления огнем, удобные, можно было управлять одной рукой. Кроме гашеток на ручке ничего не было. «Чистая» ручка.

А.С. Отопление специальное было?

Н.Г. Специального отопления не было. От двигателя много тепла шло. Не мерзли, а вот лицо морозили. Для предотвращения обморожения лица были специальные маски из меха крота, но ими почти никогда не пользовались, они в бою мешали.

А.С. Радиостанции на И-16 были?

Н.Г. Радиостанция на И-16 были где-то начиная с 17-го типа. Отвратительные радиостанции! Дрянь! В них контуры были на такой основе, что-то вроде картона. Как только этот «картон» хоть чуть отсыревает, емкость контура изменяется и вся настройка «летит», ничего не слышно, треск один.

Ларингофоны были такие большие, неудобные коробки, шею натирали.

Управление группой в воздухе осуществлялось маневром самолета (напр. покачиванием крыльев), руками (жестикуляцией), пальцами, поворотом головы и т.д. Показываешь, допустим, два пальца, а потом взмах рукой вправо – означает «Пара вправо». Тут мимика многое играет, особенности жестикуляции.

А.С. Бронеспинка и бронестекло были?

Н.Г. Бронестекла не было. Козырек из обычного плекса. В лобовой атаке двигателем прикрывались. Это было сильное качество И-16, он в лобовых атаках очень хорош был. Бронеспинка у И-16 была, с бронезаголовником. Надежная. Пули держала. Снаряды и крупнокалиберные пули, понятно, прошивали ее насквозь, но, она была не для них была предназначена.

А.С. Авиагоризонт был? Радиокомпас?

Н.Г. Радиокомпаса не было. Авиагоризонта то же не было. Был прибор «Пионер». Там были стрелка, она показывала «разворот-скольжение» и «шарик» - показывал крен «вправо-влево», по их взаимному расположению на шкалах и оценивалось положение самолета в воздухе. Надежный прибор. Были и другие приборы, приборная доска у И-16 была вполне полноценная.

А.С. Про «механику» крыла, что нибудь можете сказать?

Н.Г. С 17-го типа на И-16 стояли щитки-закрылки, вручную выпускались. Но, в училище курсанты ими не пользовались, их жестко закрепляли. На фронте, на 28 и 29 типах, в этих щитках мы тоже особой надобности не испытывали. Тоже жестко закрепляли.

Шасси было механического выпуска, тросовое управление, вручную, лебедкой, без гидравлики. 43 оборота ручкой. Иногда, в спешке, особенно когда горючего мало, «не в ту сторону» закрутишь - тросы путаются. Поэтому каждый из нас в кабине плоскогубцы имел. Тросы перекусишь, колеса сами выпадают, потом «левая бочка, правая бочка», раз-другой крутанешь, шасси становятся на замки и нормально садишься.

Тормоза управлялись ногами, специальными педальками, нормальные тормоза.

А.С. Кислородным оборудованием на И-16 вы пользовались?

Н.Г. Пользовались. Как выше 5000 м так по инструкции полагалось пользоваться кислородной маской. Оборудование было надежное. Подавался чистый кислород. Объем подачи можно регулировать вентилем, чувствуешь задыхаешься – прибавляешь. Была кислородная маска, потом сделали такой загубник, зубами зажимался. Хотя по сравнению с общим количеством вылетов, выше 5000 летали нечасто.

А.С. Какой был прицел?

Н.Г. Прицелов было два.

Первый такой длинный, оптический, не помню как назывался. Труба проходила сквозь козырек, а в ней перекрестье.

На трубе был установлен второй, небольшой коллиматорный прицел.

А.С. Прицелы нормальную точность обеспечивали?

Н.Г. У нас в полку огонь открывали с метров 50-70-ти, заклепки видно, там с любым прицелом не промахнешься. С 200 м мы никогда не стреляли, далеко.

А.С. Вооружение какое было?

Н.Г. Вооружение было самое разнообразное. На 28 и 29 типах стояло пушечное вооружение, на 10, 17 и 21-м типах - пулеметное. Хотя, на части истребителей, «Березины» и ШВАК могли взаимно заменяться.

ШКАСы в плоскостях стояли, иногда по два в каждой, иногда по одному, это на старых типах, на 4-5-м. Очень скорострельные пулеметы и не очень надежные, задержки были часто. К пыли был не стойкий. При длинной очереди давали приличный разброс. Но длинной очередью стреляли редко, а в основном короткими, там подбить, пристреляться. Поражающая способность ШКАСов была невелика. По Bf-109E ШКАСы были не плохи, «Е» был недостаточно бронирован, а вот по «F» или бомбардировщикам – слабо.

У 10-го типа были два крупнокалиберных «Березина», синхронизированные. Хорошие пулеметы, мощные, надежные.

Пушка ШВАК была очень мощной. Хотя пушечные И-16 были тяжелее обычных, но все равно были хороши. Иногда у ШВАК были задержки, но это по вине обслуживания. Как только научились обслуживать, стали работать очень надежно. У пушки ШВАК мощные фугасные снаряды были. Если рвался в двигательном отсеке - все коммуникации разворотит. Были и бронебойные снаряды. Мы снаряды в ленту вразнобой снаряжали: два фугасных – бронебойный или два бронебойных – фугасный. В зависимости от типа цели. Бронебойный снаряд обычная стальная болванка, без трассера. Фугасный был с трассером.

А.С. РСы на И-16 были?

Н.Г. Были. 57 и 82 мм, 57 мм основные. Устанавливались по два на плоскость. Не очень точные, особенно 57 мм. Но по групповым целям работали хорошо. Если залпом по группе «бомберов» пустить, группа строй теряла, в разные стороны разлетались. Страшно.

А.С. Взрыватели дистанционные устанавливали?

Н.Г. В основном, да.

А.С. Бомбы подвешивали?

Н.Г. У нас редко. По две 50 кг на плоскость. У нас все, в основном, с РСами летали. Никогда не комбинировали. Либо бомбы, либо РСы.

А.С. С эксплуатацией двигателей проблемы были?

Н.Г. Двигатели на И-16 стояли хорошие, очень надежные. Два-три цилиндра повредят и все равно домой придешь. А «63-й» двигатель это «моща»! Очень приемистый! И-16 вообще «ходил за газом», разгонялся до максимума моментально, с «63-м» в особенности. Хорошо работал на всех высотах.

А.С. Специальный форсированный режим был?

Н.Г. Нет. Просто «полный газ». Тут все от летчика зависело, как он двигатель эксплуатировать умеет. Как оценить умеет, как вовремя добавить газ.

А.С. Какова была высотность двигателя?

Н.Г. 6-7 тысяч, это был предел. Но, боев на таких высотах практически не вели. Мы старались пониже бой перевести, на 1-2 тысячи. Немцы, тоже особо на высоту не лезли, старались держаться 4-5 тысяч. На этой высоте двигатель «мессера» лучшие характеристики показывал.

А.С. Каков был расход горючего?

Н.Г. Горючее И-16 быстро вырабатывал, минут за 40-45, а в бою, так вообще за минут 25-30-ть

А.С. Винт изменяемого шага на И-16 был?

Н.Г. На 29 и 28 типах. Но, знаешь, как то к нему скептически относились. ВИШ был хорош для более тяжелых машин, у И-16, то ли в силу убежденности личного состава, то ли еще почему, его возможностями практически не пользовались. Управлялся он тягами, вручную, специальным рычагом. Перед вступлением в бой винт облегчали и дальше работали только газом. Вот и все использование.

А.С. Николай Герасимович, И-16 «мессершмидту» сильно уступал?

Н.Г. Все основные типы И-16 - 10, 17, 21 типов - по своим ТТХ уступали Bf-109E, но не очень сильно, старые типы – 4,5 - конечно сильнее.

А вот И-16 28 и 29 типов Bf-109E превосходили. Скорость у них с «мессером» была одинаковая, зато по маневренности, в т.ч. и по вертикальной «Е» «ишаку» уступал.

А.С. Странно. В любом справочнике сказано, что скорость И-16 28-29 типов на 3000 м в среднем 440-460 км/час, у Bf-109E – 570 км/час, а вы говорите одинаковая? А уж «превосходство И-16 в вертикальном маневре», это вообще что-то новенькое.

Н.Г. На максимальной скорости в маневренном бою редко кто летает, точнее редко у кого получается.

И-16, в принципе, легко и быстро делал до 500 км/час, «Е» летал быстрее, но не намного, в бою разницы в их скорости практически не ощущалось. Динамика разгона у И-16 была потрясающей, особенно с М-63. Это его второе уникальное качество, после горизонтальной маневренности. По динамике он превосходил все тогдашние отечественные истребители, даже новых типов. Тогда, ближе всех к нему по динамике разгона Як-1 был, но и он уступал.

«Мессер» пикировал хорошо, уходил, И-16 тут был хуже, «лоб» большой, на пикировании больше 530 км/час развить не давал. Но, надо сказать, в бою, если надо было оторваться, что они от нас, что мы от них, всегда отрывались.

А.С. Как отрывались, пикированием или на вертикаль?

Н.Г. Да как обстановка позволяла. И так, и так.

А.С. То есть, когда ГСС В.Ф. Голубев и ГСС А.Л.Иванов в своих мемуарах писали, что И-16, как истребитель, их устраивал, чуть ли не до конца 1942 года, то они не врали? Это не пропаганда?

Н.Г. Не врали.

А.С. Николай Герасимович, а в сравнении с Bf-109F и FW-190 И-16 как выглядел?

Н.Г. Мне не довелось много воевать на И-16, могу сказать мнение моих товарищей.

С Bf-109F 28-й и 29-й типы были примерно на равных, немного уступали, остальные типы, конечно, уступали сильно. На Севере «F» где-то в сентябре 42-го массово пошел, до этого в основном «Е» были. И-16 тип 28, 29 уступая «F» по максимальной скорости и вертикальному маневру, имел преимущество по горизонтальной маневренности и по вооружению. На вертикали «F» был очень силен. Вроде догоняешь его, вот-вот, а он форсаж дает и отрывается.

FW-190 появился примерно в одно время с Bf-109F, где-то в октябре 42-го. Очень сильный истребитель. «190-й» превосходил И-16 полностью, ну может быть, кроме горизонтальной маневренности. Но к тому времени уже массово пошли наши «яки», ленд-лизовские Р-40, Р-39.

Bf-109G пошли уже в 1943, И-16 с ними боев практически не имели.

Лично у меня на И-16 было около 10-ти боевых вылетов и 2 или 3 воздушного боя, а потом на «Харрикейн» пересел.

А.С. На каких типах «Харрикейна» вы обучались? На каких пришлось воевать?

Hurricane Mk.IIa Trop

Н.Г. Воевал на тех же, что и учился. Там учебных машин не было. Нам англичане, из 151-го крыла, свои «Харрикейны» передавали, так на них же и учились. Эти англичане хорошо воевали.

Были «Харрикейны» двух видов, с 8-ю и 12-ю пулеметами. Больше почти ничем не различались. Потом самолеты стали приходить из Англии, в ящиках. Похоже, это были эти «Харрикейны» для Сахары, они были в пустынном, желтом камуфляже.

А.С. Т.е. «спарок» не было?

Н.Г. Да какие там «спарки». У нас документация была на английском и англичане-инструкторы. Хотя какой он инструктор, так в кабине, на месте показать, да и то не всем, а только первой группе. А эта группа уже всем остальным. Нам в помощь дали девчат-переводчиц, вот они нам все и переводили. Хотя как выяснилось, у англичан был такой майор Рук, так он вполне прилично по-русски говорил, поскольку закончил нашу Качинскую авиашколу. Но «заговорил» только на прощальном банкете, а то и он, за все время обучения говорил по-английски. «Я – говорит на банкете – не мог, поскольку лицо официальное, мне запрещено». У нас комэск Коваленко с ним вместе учился, так сколько он его не уговаривал: «Шо ты выкручиваешься, ты ж усе понимаешь» - не уговорил.

Этот Рук один раз на И-16 слетал, вылез мокрый. «Пусть – говорит – на нем русские летают!»

На переучивание в общей сложности дней 5-ть ушло. Изучили общее устройство: «Тут двигатель, тут горючее заливаем, тут масло» и т.п. Особо в устройство не углублялись. Поговорил, посидел в кабине, порулил пару раз и на взлет. Три полета сделал, все – переучился. Как у нас говорили: «Жить захочешь – сядешь». Первым Сафонов взлетел, часа четыре в кабине посидел, пока «руки привыкнут», взлетел, а за ним остальные.

А.С. На обучение какой-то специальный отбор был?

Н.Г. Нет. Учились поэскадрильно.

А.С. Николай Герасимович, как вам показался «Харрикейн» на первый взгляд?

Н.Г. Первое впечатление - «горбатый»! Не может такой «горбатый» быть хорошим истребителем! В последующем впечатление не изменилось.

Особенно поразили плоскости. Толстенные. У «Харрикейна» плоскости были толще, чем у Пе-2.

А.С. «Харрикейн» был проще И-16 в управлении?

Н.Г. Да, проще. Трудностей ни в освоении, ни в пилотировании не доставлял.

А.С. Как вам показалась кабина после И-16, обзор, бронестекло, бронеспинка?

Н.Г. Кабина, конечно, была больше, чем на И-16. Обзор вперед, конечно, лучше. Вперед очень хороший обзор был. Вбок и, особенно, назад, плохо. Фонарь напоминал фонарь И-16, много переборок и сдвигался назад. Он обзору вбок, из-за переборок, сильно мешал. Куда носом не ткнешься - в переборку попадаешь. Мы, поначалу, перед боем его открывали, для улучшения обзора. Потом, когда приноровились, стали закрытым оставлять, что-бы скорости не терять. Фонарь замыкался на два боковых замка.

Удивила ручка. Как на бомбардировщике. Вверху такая толстая «баранка» имелась, а внутри ее две гашетки, рычажками. Что бы все оружие задействовать, надо было двумя руками работать. У основания ручка ходила только вперед-назад, а вправо-влево «ломалась» посередине, отсюда на элероны шли цепочки Гали.

Бронестекло было и бронеспинка тоже была. Надежные.

А.С. Обогрев кабины специальный был?

Н.Г. Нет, от двигателя тепло шло.

А.С. Приборная доска на «Харрикейне» проблем не создавала?

Н.Г. Да нет. Приборы все, конечно в фунтах и футах. Но приноровились быстро. У нас на УТ-2 точно такое же расположение приборов было, только естественно в метрической системе, т.е. кто на УТ-2 летал, тем совсем просто было.

У нас были опытные летчики, так их, бывало, спрашиваешь: «А это, что за прибор?» А он тебе: «Не обращай внимания. Этот прибор тебе в жизни не потребуется. Вот у тебя «высота», «обороты», вариометр, давление масла, температура - достаточно».

Наддув еще был, то же в фунтах. У них «наддув» был со шкалой от –4 до +12, по величине наддува оценивали мощность двигателя.

А.С. Авиагоризонт был? Радиокомпас?

Н.Г. Авиагоризонт был не на всех самолетах, на части не было. Был прибор - аналог нашего «Пионера». Только в английском приборе были две стрелки, а не стрелка и шарик, как на нашем. Одна показывала крен, другая - «разворот-скольжение». Надежный прибор.

Радиокомпаса не было.

А.С. Радиостанция была?

Н.Г. На «Харрикейне» были УКВ радиостанции, шестиканальные. Надежные, хорошие станции. И приемники и передатчики. Единственное, что было плохо, так это то, что у них микрофон был в кислородной маске. Сама маска и микрофон тяжелые, мешали в бою. Притянешь маску посильнее – она жмет, ослабишь - во время перегрузки маска съезжает. Передатчик был симплексно-думплексный, т.е. переключение на «прием-передачу» можно было произвести кнопкой-тангеткой, а можно голосом, заговоришь и передатчик сам включится, молчишь – слушаешь. Режим ты сам выбирал, в кабине специальная кнопка-переключатель была на голосовое управление или на тангетку. Так вот, все поначалу на голосовое управление перешли. Иногда в бою кто-нибудь заматерится «ах ты зараза!, ща я тебя!» передатчик включается и летчик перестает слышать и другим передать нужную команду нельзя. Так потом на всех самолетах принудительно переключили управление рацией на тангетку, на секторе газа, а кнопку переключения на голосовое управление проволочкой законтрили.

Из-за микрофона кислородная маска всегда на лице была. Кислородное оборудование тоже работало надежно.

Шасси убиралось хорошо, удобно, специальной ручкой, гидравликой. Этой же ручкой управлялись и щитки.

А.С. Николай Герасимович, как вам вооружение «Харрикейна» показалось?

Н.Г. На «Харрикейнах» было 8 и 12 пулеметов, по 4 и 6 в каждой плоскости. Пулеметы «Льюис», 7,7 мм. По надежности аналог ШКАСу, по началу часто давали задержки по причине запыления. К пыли были нестойкие. Мы с этим боролись так. Заклеивали все отверстия по кромке крыла перкалью, огонь открываешь – перкаль простреливается. Стали работать надежно. При стрельбе с дистанции 150-300 м эффективность их была малой.

По инициативе Б.Ф.Сафонова, который был командиром полка, на нашем полковом передвижном авиаремзаводе, стали на «Харрикейны» наше вооружение устанавливать. Был у нас такой рационализатор, Соболевский Борис, инженер по вооружению, вот он этим делом и занимался. Да у нас и другие умельцы такие были… Либо по две ШВАК в каждую плоскость, либо по ШВАК и БК. Потом англичане, без особого скандала, для проформы, нам предъявили претензии, что мол как же так, без нашего разрешения и т.п. Ерунда. Все понимали, что они просто, на всякий случай, подстраховаться решили.

Хотя, если совсем близко подойти можно было и «Льюисами» сильно ударить.

У меня командиром эскадрильи был Коваленко Александр Андреевич (уже умер, Царство ему Небесное), один из первых Героя Советского Союза получил, он был типичный украинец, расчетливый и спокойный. Я был у него ведомым. Это, кажется, в 42-м было. На Мурманск был большой налет, мы шестеркой поднялись. Так вот передают нам по радио (наведение тогда уже работало): «О1-й! Группа 109-х!» Я хорошо «воздух видел», передаю ему: «Вижу 109-х!» А он спокойно так: «Добре. Ну, хлопци, пийшли «сто-деветых» бить». Потом передают: «О1-й! Группа 87-х! Вам переключиться на 87-х!» А он опять спокойно: «Ну, хлопци, пийшли на «восемьдесят сёмых»». На подходе к Мурманску мы их обнаружили, их было около 20-ти, а то и больше. На большой скорости атаковали снизу. Вижу, Коваленко поставил «Харрикейн» почти вертикально и так со скольжением, с метров 50-ти одной очередью по «штукасу» и ударил, с 12-ти пулеметов. Потом Коваленко сваливает в сторону, я тоже сваливаю и вижу, раздваивается «юнкерс», хвост в одну сторону, остальное в другую. Перерезал Коваленко «юнкерс», на глазах у меня: «Почти уси патроны расстрелял». Потом нам со станции радиоперехвата рассказали, что орали немцы: «Окружены советскими истребителями! Уничтожают!» Мы в том бою, вместе с другой шестеркой, что «мессеров» связала, восемь самолетов сбили.

А.С. Я думал это байка, вроде образного выражения, когда британские летчики во время «битвы за Британию» говорили, что перерезали пулеметным огнем немецкие самолеты?

Н.Г. Нет, «Льюисами» это можно было сделать, ну и, конечно, нашими ШКАСами, ведь ШКАС, по скорострельности, уникальный пулемет. С близкого расстояния, с метров 50-ти, батареей из 4-х ШКАСов можно было крыло «отпилить» и такие случаи были. На таком расстоянии длинно бьешь, патронов не экономишь, плевать на разброс. Можно было и хвост отбить, и плоскость, «отрезало» буквально.

Кстати, свой первый я сбил именно на «Харрикейне». «Сто девятый». Вооружение еще английское стояло. Я тогда ведомым был, а он атаковал ведущего, но не дотянул. Влез между мной и ведущим, я его и рубанул, буквально метров с 15-20-ти.

А.С. Сколько, по времени, вы провоевали с английским вооружением?

Н.Г. Да месяца три, а потом на наше стали менять.

А.С. Крыльевое расположение оружия не мешало?

Н.Г. Еще как мешало! Там между ближайшими стволами метра два с половиной. На рассеивание много пуль уходило и «мертвая зона» была большая.

А.С. А с английскими пушками у вас «Харрикейнов» не было?

Н.Г. Нет. Англичане пушки на «Харрикейны» начали устанавливать намного позже нас, наш успешный опыт использовали.

А.С. РСы на «Харрикейн» устанавливали?

Н.Г. Да. По четыре на плоскость.

А.С. Прицел?

Н.Г. Прицелы английские. Коллиматорные. Нормальные прицелы. Я ж говорю - мы вплотную подходили, там стрельба без особых упреждений.

А.С. Как вам английский двигатель, говорят ненадежный был?

Н.Г. Двигатель был хороший, сам по себе мощный, и довольно надежный. Двигатель очень чисто работал, причем там были патрубки с пламегасителями, установлены как глушители, это очень удобно, глаза летчику не слепит. Наши машины в этом плане значительно хуже были.

При отрицательной перегрузке движок захлебывался. Компенсационного бачка не было. Это очень плохо, потому, что любой маневр должен выполняться с положительной перегрузкой. Мы усвоили эту особенность быстро, но поначалу, в горячке боя, забывали. Потом с опытом, уже никогда такого не допускали, т.к. резкое ослабление тяги неожиданно для тебя изменяет маневр, а в бою это очень опасно.

А.С. Николай Герасимович, не сложилось ли у вас впечатления, что для этого планера мощность двигателя была маловата?

Н.Г. Планер неважный был, тяжелый. Двигатель «роллс-ройс» хороший, но не терпел длительной работы на максимальных режимах, тогда быстро выходил из строя. Конечно, слабоват был двигатель для такого планера.

Про планер вот что еще надо сказать. У «Харрикейна» был очень легкий хвост. Мы базировались на песчаных, недостаточно уплотненых аэродромах, обязательно техник или моторист должен был сесть на хвост, рулили обязательно с пассажиром на хвосте. У нас даже взлетали с техником на хвосте. Был у нас такой техник Руденко, так он летал по кругу на хвосте. Сидел спиной вперед и не успел соскочить, так пробил руками дюраль на киле, вцепился и сидел, так с ним летчик и посадил самолет. Были случаи, когда срывались с хвоста и гибли.

А.С. А разве у «харрикейна» не перкалевая обшивка была?

Н.Г. Перкаль это на фюзеляже, а на киле и крыльях дюраль, очень тонкий.

А.С. Специальный форсажный режим был? А то в справочниках написано, что там был переключатель мощности какой-то, позволял кратковременно резко увеличивать мощность двигателя.

Н.Г. На наших не было. Обороты простым газом управлялись. Как я говорил, они для Сахары делались, а может с нее и пришли, явно не последней серии. Может на поздних сериях такое и было.

А.С. Горючего на какое время хватало?

Н.Г. На 1.20-1.30 мин.

А.С. Высотность двигателя «Харрикейна» была выше, чем у И-16?

Н.Г. Да не сказал бы. Такая же. Двигатель был не высотный.

А.С. Какой был винт?

Н.Г. Интересный. Винт у него был изменяемого шага, но с деревянными лопастями. Шаг вручную менялся, рычагами и тягами. Трудностей не представляло. Для обслуживания винтов, в авиаэскадрилье был один техник по винту на 4-ре самолета.

А.С. Николай Герасимович, каково было летать на «Харрикейне» после И-16? Лучше, хуже?

Н.Г. На «Харрикейне» нужно было привыкнуть летать. Мне И-16 нравился больше. Хотя, в принципе, «Харрикейн» примерно одинаковый был с 10, 17, 21 типами И-16. Ну «не показался» мне «Харрикейн», не лежала у меня к нему душа.

А.С. Маршал Зимин, он один из первых начал «Харрикейны» осваивать, так он в своих мемуарах написал, что «вести бой на «Харрикейне» все равно, что вести бой верхом на птеродактиле». Уникальный, говорил, в аэродинамическом плане самолет, на пикировании скорость не набирает, на кабрировании моментально теряет. Не пропагандистский ли это опус?

Н.Г. Все правильно. Точно «птеродактиль». У него был толстый профиль. Динамика разгона очень плохая. По максимальной скорости он, пожалуй, был побыстрее И-16, но пока он эту скорость наберет, много чего произойти может. На дачу рулей он не запаздывал, но все получалось как-то плавно, медленно. И-16 - только рули положил, то сразу перевернулся, рывком, а этот «горбатый» очень медленный был.

Подъемная сила у него была хорошая, поэтому скороподъемность с И-16 сопоставима.

Горизонтальная маневренность у него очень хорошая была. Если четверка встала «в круг» - разорвать невозможно. Не могли немцы вписаться.

Вертикальная маневренность очень плохая, толстый профиль. В основном мы старались вести бои на горизонталях, на вертикаль мы не шли.

У «Харрикейна» мал разбег был, опять же из-за толстого крыла.

По ТТХ «Харрикейн» немножко уступал «мессеру» Bf-109Е, главным образом на вертикали, а на горизонтали не уступал нисколько. Когда пошли Bf-109F, то «Харрикейн» стал уступать сильно, но воевали.

Горел «Харрикейн» быстро и хорошо, как спичка. Перкаль.

А.С. А И-16 горел хуже? Ведь тоже перкаль.

Н.Г. Хуже. Двигатель у И-16 был намного надежнее. Да и маленький И-16, в него еще попасть надо.

А.С. Николай Герасимович, если был бы выбор, на каком бы истребителе предпочли бы воевать, на И-16 или на «Харрикейне»?

Н.Г. Конечно на И-16, на том, что и воевал - 28 типа. Но выбора не было. На «Харрикейне» я где-то 20-ть боевых вылетов сделал и провел где-то 3-4-ре воздушного боя. Потом пересел на Р-40.

 

Приложение: Харрикейны 2 ГИАП

Hurricane IIb в стандартном камуфляже RAF. Вооружен двумя ШВАК и двумя УБС.

Hurricane XIb в стандартном камуфляже RAF. Поступил в СССР из Канады.

При подготовке публикации использовались иллюстрации из:
Polikarpov Fighters in action. Part 2. Squadron/Signal.
Hawker Harricane. cz.2. AJ-Press.

© Андрей Сухоруков