Пройдя эти болотные километры с такими мыслями, еще острее
ощущаешь необходимость нашей поисковой работы – вернуть имена тех, кто отдал
свои жизни в боях. Даже их смерть, порой никому неведомая, оставляет в
сердцах живущего сегодня поколения величие совершенного ими подвига.
Работа на воронке
Монотонно тарахтит включенная мотопомпа.
Привычные цепочки людей в камуфляже передают из рук в руки наполненные
торфяной жижей ведра. У костра сноровисто распоряжаются женщины - медики
экспедиции, они же по совместительству повара. Мы осторожно протираем мхом
извлеченные из воронки обломки брони самолета. Осторожно, чтобы не стереть
краску, которой было покрыта сталь в далеком военном году. И вот удача, на
одном из бронелистов четко просматривается нанесенный желтой краской номер:
18/22.
Дублированный заводской номер самолета на броне
Вот это точно - номер самолета! Теперь, вернувшись из экспедиции, есть
полная гарантия того, что мы сможем установить экипаж самолета, даже если
при погибших не будет документов. К сожалению, в распечатке по погибшим
Ил-2, сделанной нами для работы в лесу, такого номера мы не находим.
Ближе к обеду, на глубине более трех
метров доходим до кабины воздушного стрелка. Деревянный каркас фюзеляжа
самолета из слоеной фанеры и дельта-древесины, как кокон зажал тело
воздушного стрелка. Нижние броневые листы прижали погибшего к плите защиты
центрального бензобака. Окапывая по периметру, находим две ракетницы и
вытяжной купол парашюта. Руками, через небольшой слой супеси прощупываем
тело, пока неизвестного члена экипажа самолета. Выкапываем углубления в
одном из краев воронки и спускаем туда постоянно поступающую воду. Тело
воздушного стрелка перед нами. Пытаемся руками приподнять его, но
оказываемся не в силах сделать это. Пропитанное водой обмундирование и
парашют добавляют лишние килограммы. Пропускаем через лямки парашюта веревку, закрепленную на
лебедке, приподнимаем тело из разбитой кабины. Потом берем плащ-палатку и
заводим ее под останки погибшего. Вшестером, с трудом передаем тяжелую
плащ-палатку наверх, в руки принимающих сверху ребят...
Осмысливая происходящие, начинаем
понимать, что в первые дни экспедиции нами были обнаружены останки пилота
самолета. Получилось так, что при взрыве больше всего пострадало тело
пилота, а воздушный стрелок, скорее всего убитый или раненный еще в воздухе,
при падении самолета находился на дне кабины, поэтому его тело сильно и не
пострадало при взрыве.
И вот, тело воздушного стрелка самолета на
поверхности. Осторожно освобождаем его от лямок парашюта, расстегивая
карабины. Одет он в технический комбинезон светло-коричневого цвета, на
ногах яловые сапоги. Из-под комбинезона видна суконная гимнастерка со
стоечкой на воротнике, образца 1943 года. Расстегиваем пуговицы,
на плечах погоны рядового с большой пуговицей со звездочкой, которая ярко
поблескивает, отражая в себе лучи солнца. Главное, документы! Ведь если они
окажутся у стрелка, значит уже сегодня, мы узнаем его имя и сможем сказать
что за экипаж погиб здесь. Осторожно вынимаем, пропитанные болотной водой
личные вещи, пока еще неизвестного солдата Великой войны. Все
ребята – участники экспедиции, тихо переговариваются за спиной. Для многих
открытие, что вот так, спустя более шестидесяти лет, может сохраниться тело
человека. Среди новосибирцев есть те, кто впервые приехал в поисковую
экспедицию, для них все происходящие - потрясение. В накладном кармане
комбинезона находим солдатскую пилотку, за ней - свернутую трубочкой газету.
Авиационный бензин сыграл роль хорошего консерванта, все пропитано им и
поэтому прямо руками удается полностью развернуть газету. Читаем название –
«Ленинградская Правда». День выпуска – 23 июля 1943 года. Вот это да!? Мы громко
переговариваемся и удивляемся, значит, этот экипаж погиб летом 1943 года! И,
скорее всего, в ходе проведения Синявинской или Мгинской наступательных
операций. Основные потери нашей авиации в ходе проведения этих операций были
в районе населенных пунктов Синявино, Мга, Вороново, Поречье, Славянка...
Становится еще интересней узнать, какой же экипаж погиб на этом болоте. Мы
продолжаем рассматривать личные вещи погибшего воздушного стрелка. Вот
небольшой наборный мундштук, два коробка спичек, запасная красная звездочка
для головного убора. Среди бумаг два конверта, а в них видны вложенные
письма. От кого они?.. Скорее всего, от родных, или друзей. На одном
конверте виден почтовый штемпель и штамп «проверено военной цензурой». Два
небольших блокнотика оказываются пустыми, ни на одном листе не видны записи.
На небольшом листке бумаги, частично разорванном, видны карандашные записи –
это кодировки для связи. Читаем слова: земля, станция наведения, Сандил,
Колосарь, Кипуя – это же названия наших аэродромов, читаем дальше: комдив,
КП, танки...
Документы, найденные у воздушного стрелка
Небольшая книжица в твердом переплете
оказывается курсантской книжкой, почему-то нет первого листа, где
записываются данные владельца. Страницы начинаются с разграфленной части:
дата, порядковый номер полета, время, полетные задания на очередной день,
ошибки замеченные курсантом, ошибки курсанта и указания инструктора... К
сожалению, все странички оказываются пустыми, ни на одной из них даже не
видно штрихов от записей. Среди страниц находим вложенные туда талоны на
завтрак, обед и ужин, на всех надпись, обозначающая норму питания – летная.
Талоны на питание
В портмоне, кроме писем, вложены две
справки. Осторожно подцепляя острым кончиком ножа, разводим в разные стороны
размокшую бумагу. Текста не видно, но в левом верхнем углу четко читается
штамп: СССР Бердский техникум механизации сельского хозяйства
НАРКОМСОВХОЗОВ...
Бердский? Это город Бердск в Новосибирской
области! Весть о том, что погибший окончил Бердский техникум в Новосибирской
области, разносится с огромной скоростью до всех участников экспедиции. На
лицах новосибирцев неподдельное удивление и улыбки. Вот так! Приехав в
Ленинградскую область на «Вахту Памяти» из Сибири, за несколько тысяч верст
от родного дома и найти останки своего земляка! На глазах у девчонок из
Новосибирска слезы, Татьяна Петровна Фоменкова – врач экспедиции волнуется
больше всех – она сама родом из Бердска! Но пока ни на одном из документов
не можем найти имя владельца, пока для нас погибший воздушный стрелок
остается неизвестным...
Осторожно разбираем вторую справку. Этот
бланк напечатан на пишущей машинке. Строчки для заполнения написаны
специальными чернилами, поэтому прямо на месте читаем текст: «...
Предписание. Кому: красноармейцу Чупрову К.А. Предлагаю Вам 13 июня 1943
года убыть в распоряжение командира 281 штурмовой авиадивизии для
прохождения дальнейшей службы. Срок прибытия 14 июня 1943 года. Основание:
Распоряжение 5 отделения УФ и БП ВВС. Командир учебно-тренировочной
авиационной эскадрильи, майор Рыбаков...».
Предписание выданное Чупрову К.А.
Вот оно, свершилось! Мы знаем имя
погибшего воздушного стрелка. Но фамилия погибшего вызывает недоуменнее!
Дело в том, что рядовой Кузьма Алексеевич Чупров был воздушным стрелком в
экипаже летчика Гурия Максимова, который, как мы знаем из различных
воспоминаний изданных после войны, направил свой горящий самолет на склад
вражеских боеприпасов в районе Бородулино. Это очень широко известный экипаж
для людей, занимающихся историей авиации в годы Великой Отечественной войны
у нас под Ленинградом! Мы стоим в небольшом оцепенении! Как так? Только
вернувшись в город, изучив архивные документы и мемуары, мы сможем раскрыть
эту тайну! Но сомнений уже не вызывает, мы действительно нашли экипаж
Максимова – Чупрова. (фото № 24)
Вечереет, нам надо собираться и вывозить новосибирцев на станцию. У ребят
заканчивается экспедиция, они должны возвращаться домой в Новосибирск. Мы
успокаиваем их - работа на раскопе будет остановлена на короткое время.
Спустя несколько дней мы вернемся сюда и доделаем начатую ими работу! Нам
остается поднять обломки мотора самолета и полностью найти останки пилота
самолета Гурия Николаевича Максимова!
Через неделю, в очередные выходные сводной экспедицией отрядов «Высота» под
руководством Виктора Дудина, «Рубин» под руководством Николая Михайлова и
кингисеппского «Форпоста» под руководством Виктора Костюковича были подняты
со дна воронки обломки мотора и редуктора сбитого самолета. Сила взрыва при
падении самолета, была такой большой, что передние четыре поршня вместе с
гильзами охлаждения, с обоих рядов мотора были просто растерты на мелкие
куски. Так как самолет падал с работающим мотором, редуктор с винтом
оторвало, и они находились в воронке намного выше мотора, все три лопасти
винта были оторваны и сильно искорежены.
Вернувшись из леса, сразу садимся за
изучение доступных материалов и документов. И эта история оказывается не
менее захватывающая, чем та работа, которая была проведена на болоте при
подъеме обломков самолета. Но, давайте все по порядку.
Во-первых, изучая послевоенные мемуары,
написанные участниками тех далеких событий и архивные документы,
составленные еще в годы войны, мы столкнулись с тем, что во многих
источниках постоянно находились какие-то неточности в датах и даже в именах
и фамилиях погибшего экипажа.
В 1986 году в Лениздате вышла книга воспоминаний ветеранов 14-й Воздушной
армии Волховского фронта. Она была посвящена летчикам, штурманам и воздушным
стрелкам этой воздушной армии. В том числе, в состав 14-й Воздушной армии
входила и 281-я штурмовая дивизия, в подчинении которой был 872-й штурмовой
авиаполк, в котором проходили службу и погибли летчик Гурий Максимов и
воздушный стрелок Кузьма Чупров.
Так, в изданных мемуарах бывшего
командующего 14-й Воздушной армией, Героя Советского Союза генерала И.П.
Журавлева, описывая Мгинскую наступательную операцию 1943 года, говорилось:
«...С каждым днем фашисты усиливали сопротивления, часто переходили в
контратаки, но летчики-штурмовики оказывали помощь нашим войскам в их
отражении. 25 июля (обратите внимание на дату, эту дату гибели еще не раз мы
будем обсуждать в ходе повествования – авт.) экипаж 872-го штурмового
авиаполка в составе летчика младшего лейтенанта (обратите внимание на звание
– авт.) Г.Н. Максимова и воздушного стрелка рядового В. Чупурнова (вот те
неточности, о которых говорилось выше: правильно К. Чупрова – авт.) совершил
мужественный подвиг, направив свой горящий самолет на склад боеприпасов
противника. Было это в районе Бородулина. При штурмовке войск и техники
противника, на выходе из атаки, от прямого попадания снаряда самолет
загорелся. Летчик резко развернул горящий самолет и направил его на склад,
последовал сильнейший взрыв. Летчик Г.Н. Максимов был награжден орденом
Красного Знамени, а воздушный стрелок В. Чупурнов – орденом Красной Звезды,
оба посмертно...».
В этой же книге, были напечатаны
воспоминания А.А. Панфилова, который в годы войны был освобожденным
комсоргом братского 448-го штурмового авиаполка, который тоже входил в
состав 281-й штурмовой авиадивизии. Александр Алексеевич совершил 16 боевых
вылетов на самолете Ил-2 в качестве воздушного стрелка и понятно, что
героический поступок экипажа Максимова-Чупрова был известен и другим полкам
дивизии: «...Подвиг Николая Гастелло повторили еще два комсомольца,
летчика-штурмовика нашей 281-й авиадивизии. В период Мгинской операции, 27
июня 1943 года (еще раз обратите внимание на дату – авт.) на свободную охоту
вылетел летчик 872-го штурмового авиаполка, комсомолец, младший лейтенант
(обратите внимание на звание – авт.) Г.Н. Максимов. Обнаружив склад
боеприпасов, пошел на штурмовку, но самолет был подбит. Летчик направил
горящий Ил-2 на склад. Раздался мощный взрыв. Гурий Николаевич Максимов и
воздушный стрелок, комсомолец, сержант (обратите внимание на звание, а далее
на имя и отчества Чупрова – авт.) Василий Николаевич Чупров геройски
погибли...»
Обсудить на форуме
